Любава - Кай Вэрди (2020)

— А чем провинился ты так? Чего он колотит тебя почем зря? — с любопытством спросил Тимофей.

— Да сам по себе он зверь лютый, да и я виноват перед ним… — опустил голову мужичок. — Сильно виноват… Да тока сполна он за то отплатил мне, да… Сполна….

Прохор родился в семье потомственных каменщиков. Только недолго у него детство было. Когда мальчишке лет восемь исполнилось, мать у него застудилась да померла. За ней и бабка убралась следом, а там и дед недолго на этом свете задержался. Осталось их пятеро — он, отец да трое сестер. Старшая-то все мать заменить пыталась, за младшими смотрела, за отцом, хозяйство вела исправно. Отец хоть порой и задумывался о том, чтоб снова жениться, да слезы дочери любимой останавливали. Да и справлялась девка по дому — все были сыты да одеты-обуты, чистые да умытые, да дома завсегда чистота да порядок были.

Вот как-то отец о строительстве договорился. А строить далеко было надобно. И он, взяв сына да оставив дочерям денег да наказы, на строительство отбыл. Думал-то, что тока на лето уходит, по осени вернется, а получилось так, что три года до дома добраться не мог. А как добрался, за голову схватился — дочери его на кладбище рядком лежат, а в доме чужие люди живут.

Взял он сына, и отправился обратно, туда, где дом строил. Оттуда тоже погнали, но в городе удалось на другую стройку наняться. Так и стали они скитаться от стройки к стройке. Отец за сына трясся, но и учить не забывал. Учил мальчонку жестко, если не сказать жестоко — на затрещины да розги не скупился. Но знаниями делился щедро, настойчиво их в голову мальчика вкладывая. А так как строителем он был от Бога, да и секретов знал немало, делиться было чем. В результате к шестнадцати годам Прошка стал добрым строителем, любой фундамент мог поставить, любую печь сложить. Да и дар у него тоже был — камень он просто чувствовал. Вот как люди тесто чувствуют, так он камень видел. А помотавшись по стройкам, не тока с камнем ладить научился. Плотники тоже с удовольствием своему ремеслу любознательного да толкового мальчишку охотно обучали, да секретами мастерства делились. Так и дерево освоил.

А спустя еще лет пять отец подхватил хворь какую-то, да за пару месяцев сгорел, стаял на глазах. Стал Прохор сам по стройкам метаться. Мастером он был уже известным, потому с работой проблем не было, да и платили хорошо. Давно мог уже бы и домик себе прикупить, и жениться, и осесть. Да то ли пример отца останавливал, то ли еще любушку себе по сердцу не встретил, но так и оставался Прохор перекати-поле.

И вот однажды нанял его один купец дом ему сложить из камня. Ну как из камня? Нижний-то этаж каменный, а верхний ему деревянный был надобен. А нижний-то не просто каменный сложить, а так, чтоб с арками был, да окнами особыми, стрельчатыми, да с башенками по углам. Ну, для Прохора то задачей не было. Цену обговорил, да камень закупать отправился.

А купец тот зверем был. Покуда Прохор смотрел да примерялся, да высчитывал, сколько чего ему надобно, много от дворовых его услышал да разузнал. Нет, специально он не спрашивал — незачем то ему было, но не глухой ведь! И узнал Прохор, что купец тот правило среди дворни завел — кажный вечер кого ни то к столбу привязывает да порет, покуда не сомлеют. А за большие провинности так и вовсе издеваться станет, покуда до смерти не замучает. Мёрли у него дворовые люди, словно мухи. То в клетку посадит да голодом али жаждой морит — интересно ему, скока человек прожить сможет без еды или воды. То в землю живьем закопает да глядит — сможет выбраться или нет, да с какой глубины. То ножами острыми всего изрежет, будто рыбу — помрет али выживет? И так наловчился, что знал, как бить надобно, чтобы человек не сразу помер или вовсе жив остался.