— Прекрасно. Тело у Брауна. Керридж-стрит. Я напишу ему. — Она быстро взяла ручку с широким пером и индийские чернила и набросала несколько слов на плотной кремовой бумаге. Положив записку в конверт, женщина передала его инспектору со словами: — Я не могу вас дальше задерживать. Вы же дадите мне знать о результатах? Всего хорошего, старший инспектор Барнеби. — Барнеби прикрыл ладонью рот и откашлялся. Когда они шли к дверям, мисс Беллрингер прихватила со столика фотографию в рамке. — Вот, это Эмили. Ей тут восемнадцать лет. Мы тогда только начали учительствовать.

Барнеби вгляделся в поблекший черно-белый снимок. Это был сделанный в студии портрет. Люси стояла у горшка с пальмой, а Эмили сидела на табурете. Она смотрела прямо в объектив. Гладкие волосы, зачесанные в пучок, широко распахнутые глаза, сжатые губы. Юбка, доходящая до лодыжек, и белая блузка казались хрустящими. Люси широко улыбалась. Ее прическа сбилась набок, юбка сидела чуть криво. Одна рука покоилась на плече подруги, словно защищая ее.

— Что вы преподавали? — Барнеби протянул фото хозяйке.

— Я специализировалась на музыке. А Эмили — на английском. Но мы, конечно, учили еще много чему. В те дни так было. — Мисс Беллрингер открыла перед ним дверь. — Школы больше нет. Перестроили в жилой дом. Там полно жутких людей из Лондона.

— Кстати, — уже на пороге обернулся Барнеби, — вашу подругу не мучили мыши?

— Слава богу, нет. У нее все было чисто, просто стерильно. Эмили терпеть не могла мышей. У нее повсюду стояли мышеловки. Всего хорошего, инспектор.

Глава 3

— Вероятно, доктора Балларда здесь нет?

— Нет, сэр, он как раз тут, — ответил Барнеби сержант за столом дежурного. Утром он давал показания в суде, а потом отправился в отдел экспертизы.

Брайли, сотрудница управления, крикнула из-за стеклянной перегородки:

— Я видела, как он шел через двор обедать.

Столовая находилась на противоположной стороне обширного прямоугольника. Все без исключения сотрудники постоянно возмущались качеством подаваемой там еды, но на взгляд измученного домашней кухней Барнеби она была едва ли не изысканной. «Попробовали бы они стряпню миссис Барнеби, — думал он, ставя на поднос у раздачи пастуший пирог, водянистый жареный картофель и невразумительно серое гороховое пюре. — Тогда бы они точно заткнулись». Подумав, он добавил к блюдам слойку с мясом и огляделся, высматривая доктора. Тот сидел у окна.

— Привет, Том, — поздоровался с ним Баллард. — Что привело тебя в эти безнадежные края?

— А тебя что? — в свою очередь поинтересовался Барнеби, присаживаясь к столу доктора и налегая на еду.

— Моя жена на курсах икебаны.

— А! На самом деле, я хотел у тебя кое-что спросить.

— Спрашивай, — кивнул доктор, отставляя в сторону руины пикши с пряностями и задумчиво созерцая пудинг.

— Одна пожилая дама упала, а на следующее утро почтальон нашел ее мертвой. Увы, но это нельзя назвать необычайным происшествием. Но накануне она что-то видела, скорее всего, в лесу неподалеку от дома, и это крайне ее взволновало. Настолько, что она даже позвонила «Самаритянам», чтобы рассказать об этом, но не успела толком ничего сообщить, потому что к ней кто-то пришел. Больше нам ничего неизвестно.

— Ну и?.. — пожал плечами доктор. — Это почти обычно.

— Мне хотелось бы, чтобы ты на нее взглянул.

— Кто подписывал свидетельство о смерти?

— Лесситер, из Бэджерс-Дрифт.

— Ох… — Джордж Баллард, пыхтя, выдохнул и соединил кончики пальцев. — Что ж, это не первый раз, когда мне приходится раскрашивать его черно-белые картинки.

— Что ты можешь о нем сказать?

— Да ладно, Том, не темни, ты ведь знаешь еще что-то.

— Извини.