Сегодня он весь день улыбался и счастливо пялился по сторонам: утром на стоянке с ним связался отец, хмуро и без приветствия зачитал сообщение, оставленное «некто Дидье Лапеном»: «В связи с произошедшими событиями решением общего собрания учредителей, я временно возглавил Дом Высокой моды «Киар Алари». Приглашаю вас занять место главного дизайнера линии Haute couture. О своем решении прошу сообщить до 20 июля».

– Чего ему сообщать-то, сын? – пробасил отец.

Степан шумно втянул носом густо пахнущий хвоей воздух.

– Сообщи, что мы едем, – сказал громко, чтобы отец точно услышал.

Отец недовольно пробурчал:

– Чего орешь-то… Слышу я. Что, и Гельку с собой потащишь? Может, хоть устроишься, обживешься?

Степан покосился на Ангелину, за которой в отсутствие друга ухаживал Коля Громов и поил горячим чаем из большой алюминиевой кружки.

– Потащю.

А в следующее мгновение, он уже стоял у нее за спиной и, обхватив за плечи, привлек к себе. Уткнулся в макушку. Она пахла лесом, речной водой, свободой и исполнением желания. Остро, так остро, что сводило под ребрами, не позволяло дышать.

Ночью, лежа в палатке, он придвинул ее к себе, осторожно прикусил мочку уха. Дождавшись сонного стона в ответ, прошептал горячо:

– Я не позволю тебе сегодня спать, слышишь? – одна палатка на двоих, сплав с нулевой степенью сложности, чтобы «обкатать» новичка.

Новичка, который сейчас сонно вздыхает под его руками.

Степан усмехнулся.

И скользнул к молнии ее спальника, потянул «язычок» вниз, высвобождая девушку, словно бабочку из кокона, лаская грудь, мягкий и доверчивый живот. Целуя шею.

– Степ, я тебя убью… За жестокое обращение с сонными, искусанными комарами и мошками женщинами… – Она лениво оттолкнула его, уперлась запястьями в плечи.

Он уже перевернул ее на спину, навис сверху, не видя в кромешной темноте, он ловил носом ее запах, ее негу, ее тревожное ожидание.

– Я же говорил, что я бессердечный мавр, – он уже стягивал с нее одежду, ловко, горячо и в то же время неторопливо, отдаваясь процессу и позволяя ей включиться в игру.

– Не помню такого…

Горячий шепот, рваное дыхание… Томный изгиб шеи. Да, она в игре.

Легкие руки обхватили его, коготки невзначай царапнули кожу. Повинуясь подспудному желанию, она подалась навстречу, изогнулась дугой, с наслаждением запуская пальцы в его жесткие, пахнущие дымом волосы.

– Командо-ор, – прошептала в жгучую темноту, принимая его.

Плотная, вязкая ночь кутала их тела, скрывала голоса, прятала в притихшей листве сорвавшиеся с губ словно древние заклинания имена и признания. Сегодня ночь стала их священником, их поводырём. Густые тени ложились на кроны, стволы утопали в исконной сырости. Как тогда, тысячелетия назад, когда Всевышний решил создать землю.

Нахлобучивая сверкающие звездные шапки, сосны стыдливо отворачивались от древнего таинства.

Его звали Степан.

В его жизни не было ничего, важнее ее голоса, ее доверчивой, чуть стыдливой улыбки и ее рук.

Ее звали Ангелина.

И не было в ее жизни ничего важнее его плеч, его силы и уверенности в своей правоте, той самой, что делает женщину богиней.

Его богиней.

Благодарности

Я счастлива, что мне удалось рассказать историю Степана и Ангелины. История вымышленная, все совпадения случайны. Я много думала над образом Ангелины. Кто-то из читателей ее станет осуждать – как позволила она издеваться над собой. Не спешите. Это страшно – бороться с тем, кого любишь. Или любил когда-то. Это страшно – сказать о своей боли. О стыдном, что происходит за закрытыми дверями, когда «сама виновата». История Степана – это путь к успеху. История Ангелины – это путь к себе.

Огромное спасибо за консультации о закулисье мира Высокой моды моей сестре Наталии Ганиной, дизайнеру и участнице Недели моды, финалисту целого ряда конкурсов.