Соболев кивнул, соглашаясь, хотя слабо представлял себе подобный «тайный ход». В конце концов, они не в тюремном замке, чтобы ходы потайные делать.

– А где вы живете?

– Так в старых домах, на Широкой. Знаете?

Соболев, конечно, знал. К его сожалению, это было очень далеко от очерченной Нурейтдиновым промзоны. Вероятно, он ошибся, но история с дверью не давала ему покоя. Он достал смартфон, посмотрел на фотографию рисунка. Нет, эта дверь никак не могла находиться в чьей-то квартире и вести в кладовку.

– Что мне теперь делать? – спросила женщина, так и не дождавшись никакой реакции от него.

Ответа на этот вопрос Соболев не знал, поэтому предпочел задать свой:

– А где ваш муж был в тот четверг, когда так заметно переменился? Он работал в тот день?

– В первой половине, – кивнула Нина. – Я ждала, что он придет пораньше, но он куда-то ходил с одним парнем с работы. С Лешей. Сказал, дело у них было, но какое – не сказал. Когда Коля пропал, я сама у Леши спросила, что за дела такие, но ничего внятного тот мне не ответил. Но очень испугался, я уверена.

Соболев, услышав это, насторожился, как ищейка, почуявшая след. Может быть, эти двое как раз ходили куда-то в нужном ему районе?

– А контакты этого Леши можете мне дать? Я сам у него спрошу, уверен, мне он расскажет больше.

Нина с энтузиазмом продиктовала ему номер телефона, а потом тихо попросила:

– Может быть, вы съездите со мной?

– Куда?

– К нам домой. Взглянуть на кладовку. Вдруг вы найдете этот тайный ход? Иначе мне придется все-таки заколотить дверь.

Соболев посмотрел в ее несчастное, растерянное лицо. Попытался представить себе испуганного зареванного Женьку, но фантазия сумела лишь вызвать из памяти лицо его собственного сына. Он был чуть младше, но это не имело особого значения. Отцовское сердце дрогнуло, и Соболев кивнул.

– Давайте взглянем.

* * *

Никакого тайного прохода или хотя бы намека на него Соболев не нашел. Да и кладовка была настолько крошечной и захламленной, что даже если бы в противоположной стене зияла огромная дыра, никто не смог бы пробраться через завалы к двери. По взгляду Нины он догадался, что женщина это прекрасно понимает, просто ей нужно было, чтобы кто-то другой посмотрел и пришел к тому же выводу.

– Если хотите, я могу помочь вам заколотить эту дверь, – неожиданно предложил Соболев. – Пока мы разбираемся в происходящем.

Нина активно закивала, и следующие полчаса у них ушли на то, чтобы найти гвозди, молоток и подходящие доски. Что бы ни увидел в воскресенье мальчик Женя, заколоченная дверь должна успокоить его.

Выйдя от Нины, Соболев собирался сразу связаться с Алексеем и выяснить, куда же они все-таки ходили с пропавшим позже мужчиной в тот четверг, но входящий вызов опередил его. Звонил Нурейтдинов.

– Михаил Петрович велел связаться с вами, если я что-то найду, – вежливо сообщил он в трубку.

– И вы нашли подходящую легенду? – с замиранием сердца поинтересовался Соболев, прижимая смартфон плечом к уху и закуривая.

– Даже несколько, – огорошил его исследователь. Видимо, у их конторы действительно есть опыт в подобных делах и свои источники информации. – Мне наиболее перспективной кажется история с пустырем, она и чисто географически больше других подходит…

– А истории с дверью там есть? – перебил Соболев. Пустырь никак не мог быть связан с рисунком Федорова.

– Хм… Есть, – немного удивленно протянул Нурейтдинов. – Черная дверь на ткацкой фабрике. В предполагаемую зону попадает, хоть и по краешку. Но подходит.

– Вы знаете, что это за ткацкая фабрика? Конкретный адрес?

– Да, у меня есть свидетельство очевидца. И вполне конкретная точка на карте.

– Можете мне ее сбросить?

Собеседник смог, там они и договорились встретиться.