Человек за чёрной дверью - Лена Обухова (2021)

– Сияешь, – весело поправил Соболев, вешая куртку и растирая руками уши, которые успели подмерзнуть за те несколько минут, что он шел от машины к отделению и докуривал у входа сигарету. – Медный таз не светится.

– Медный таз, может, и не светится, а ты – очень даже, – меланхолично отмахнулся Петр Григорьевич, провожая Соболева взглядом к его рабочему месту. – Главное, ни одной причины не вижу, чтобы радоваться. На нас очередной странный труп, к маньяку ни на шаг не приблизились, а день его все ж таки неумолимо приближается. Так в чем подвох?

Соболев лишь пожал плечами, не желая раскрывать свои секреты. Даже Петру Григорьевичу он не рисковал рассказывать о внезапно возникшей связи с сестрой их главного подозреваемого. Ни к чему это. Но спрятать хорошее настроение после проведенного с Кристиной времени тоже не мог.

Впрочем, оно быстро спряталось само. Долго на работе оперативника ни светиться, ни сиять не приходится. В этот раз утро началось с опознания тела, которое прошло, можно сказать, «успешно»: Нина опознала в их повешенном своего пропавшего мужа.

Соболев понял это еще до того, как она смогла что-то сказать или хотя бы кивнуть. Он уже не раз наблюдал за тем, как меняется взгляд у людей, пришедших на опознание тела. К этому невозможно привыкнуть. Вот они смотрят на тебя со страхом и затаенной надеждой, слегка наклоняют голову, давая понять, что готовы. А потом откидывается простыня, взгляд фокусируется на лице покойника и мгновенно меняется. Надежда гаснет так быстро, словно кто-то внутри щелкает выключателем. На смену ей приходит горькая отрешенность. И дальше кто-то заливается слезами, кто-то теряет сознание, кто-то с кажущимся спокойствием подтверждает, что на столе лежит тело его родственника или близкого человека.

Впрочем, иногда бывает, что вместо горечи во взгляде появляется облегчение: нет, это не то тело! И надежда разгорается с новой силой, а им приходится идентифицировать труп дальше. Но такие ошибки случаются довольно редко. С Ниной этого не произошло.

К моменту подписания всех необходимых бумажек, от радужного настроения, с которым Соболев пришел на работу, не осталось и следа.

– Вот теперь ты похож на себя, – хмыкнул Петр Григорьевич, когда Соболев вернулся в кабинет.

Коллега уже потягивал из огромной кружки горячий чай, громко прихлебывая, а на стуле для посетителей сидел Нурейтдинов. В ответ на вопросительный взгляд Соболева он быстро поприветствовал его и пояснил:

– Михаил Петрович вчера просил меня подъехать, сказал, что к этому времени должны быть готовы результаты вскрытия.

Велесов, конечно, слегка промахнулся в своем прогнозе: Логинов был готов отчитаться перед ними лишь полчаса спустя. Впрочем, ничего внятного он сказать не смог.

– Какой-то бред, – эксперт мрачно нахмурился, шлепнув папку с отчетом на стол следователю. – Первый раз сталкиваюсь с таким за все годы работы.

– Причина смерти не определена? – прочитал Велесов удивленно и уставился на Логинова. – Как так?

– А вот так! Ни травм, ни ранений, токсикология ничего не показала. Этот мужик… просто умер. Его внутренние органы в один момент перестали работать, я даже не могу определить, с какого все началось, словно они отказали одновременно. Хотя у него никаких патологий, для своих лет он был вполне здоров.

Несмотря на наличие свободного стула, эксперт садиться не стал, предпочел нервно метаться из стороны в сторону. Его можно было понять: такой отчет ставил под сомнение его профпригодность, а Логинов привык к тому, что результатами его исследований обычно восхищались. Он умудрялся находить ответы даже в самых сложных случаях.

Кроме этого.

– Ты не мог что-нибудь пропустить? – осторожно уточнил Велесов, отрывая взгляд от отчета и глядя на Логинова. – Может быть, тебе стоит отдохнуть и провести обследование повторно? Или пригласить кого-то для… взгляда со стороны?