Лирика. Т2 - Стихотворения 1815-1873 - Тютчев Федор Иванович (1966)

* * *

Кому зима – арак и пунш голубоглазый,

Кому – душистое с корицею вино,

Кому – жестоких звезд соленые приказы

В избушку дымную перенести дано.

Немного теплого куриного помета

И бестолкового овечьего тепла;

Я всё отдам за жизнь – мне так нужна забота, —

И спичка серная меня б согреть могла.

Взгляни: в моей руке лишь глиняная крынка,

И верещанье звезд щекочет слабый слух,

Но желтизну травы и теплоту суглинка

Нельзя не полюбить сквозь этот жалкий пух.

Тихонько гладить шерсть и ворошить солому,

Как яблоня зимой, в рогоже голодать,

Тянуться с нежностью бессмысленно к чужому,

И шарить в пустоте, и терпеливо ждать.

Пусть заговорщики торопятся по снегу

Отарою овец и хрупкий наст скрипит,

Кому зима – полынь и горький дым к ночлегу,

Кому – крутая соль торжественных обид.

О, если бы поднять фонарь на длинной палке,

С собакой впереди идти под солью звезд,

И с петухом в горшке прийти на двор

к гадалке.

А белый, белый снег до боли очи ест.

* * *

С розовой пеной усталости у мягких губ

Яростно волны зеленые роет бык,

Фыркает, гребли не любит – женолюб,

Ноша хребту непривычна, и труд велик.

Изредка выскочит дельфина колесо

Да повстречается морской колючий еж.

Нежные руки Европы, берите всё!

Где ты для выи желанней ярмо найдешь?

Горько внимает Европа могучий плеск,

Тучное море кругом закипает в ключ,

Видно, страшит ее вод маслянистый блеск

И соскользнуть бы хотелось с шершавых круч.

О, сколько раз ей милее уключин скрип,

Лоном широкая палуба, гурт овец

И за высокой кормою мельканье рыб!

С нею безвёсельный дальше плывет гребец.

* * *

Холодок щекочет темя,

И нельзя признаться вдруг —

И меня срезает время,

Как скосило твой каблук.

Жизнь себя перемогает;

Понемногу тает звук;

Всё чего-то не хватает,

Что-то вспомнить недосуг.

А ведь раньше лучше было,

И, пожалуй, не сравнишь,

Как ты прежде шелестила,

Кровь, как нынче шелестишь.

Видно, даром не проходит

Шевеленье этих губ,

И вершина колобродит,

Обреченная на сруб.

* * *

Как растет хлебов опара,

Поначалу хороша,

И беснуется от жару

Домовитая душа.

Словно хлебные Софии

С херувимского стола

Круглым жаром налитые

Подымают купола.

Чтобы силой или лаской

Чудный выманить припек,

Время – царственный подпасок —

Ловит слово-колобок.

И свое находит место

Черствый пасынок веков —

Усыхающий довесок

Прежде вынутых хлебов.

* * *

Я не знаю, с каких пор

Эта песенка началась —

Не по ней ли шуршит вор,

Комариный звенит князь?

Я хотел бы ни о чем

Еще раз поговорить,

Прошуршать спичкой, плечом

Растолкать ночь – разбудить.

Раскидать бы за стогом стог —

Шапку воздуха, что томит;

Распороть, разорвать мешок,

В котором тмин зашит.

Чтобы розовой крови связь,

Этих сухоньких трав звон,

Уворованная, нашлась

Через век, сеновал, сон.

* * *

Я по лесенке приставной

Лез на всклоченный сеновал, —

Я дышал звезд млечных трухой,

Колтуном пространства дышал.

И подумал: зачем будить

Удлиненных звучаний рой,

В этой вечной склоке ловить