Одержимость зверя - Анна Владимирова (2020)

Я уселся за стол, предвкушая забытое действо — стеклянный чайник в женских руках, запах еды и ожидание нового дня. И хрен с тем, что у меня впереди война. Теперь у меня есть утро.

«Через полчаса у тебя будет один — лучший».

Я задумался. Аарон хорошо понимал мои потребности, спорить не стоило. А раз он так говорит — гарантирует безупречность кандидата.

— Ты вчера назвал этого типа «киллером», — поставила Зои передо мной чашку, как подаяние божеству, от которого будет зависеть жизнь. — Ты хлеб ешь?

— Ем, — ухватился за возможность не отвечать на ее первый вопрос. Дождался, пока она поставит передо мной тарелку с мясом и замрет в ожидании. — Ты что, ищешь ко мне подходы?

— Так заметно? — усмехнулась она, и я улыбнулся:

— Приятно, но не стоит. Это человеческие штучки, а я чувствую твои эмоции…

— Не понимаю, о чем ты… — начала раздражаться она.

— Внутренний фон не совпадает с внешней картинкой. Не надо разыгрывать сценки из школьного театра. Вчера ты была настоящей — для меня это важно. Сейчас ты закрылась и адаптируешься, думая, что мне это нужно. Зачем тебе эта информация о киллере?

— Привычка, — нахмурилась она.

— Меняй привычки, Зои. Твоя задача — восстанавливать нервы и здоровье.

— Джейден, ты прекрасно знаешь, что такие, как мы с тобой, не просто так бегают с пушкой наперевес по городу. — Она села напротив, глядя на меня теперь совершенно открытым взглядом.

Вот теперь она напоминала мне Камиллу. Такая же слегка одержимая тайнами… Или не такая? Зои пошла в полицию наверняка не из-за романтики спасения нуждающихся. Я прищурился. Плевать. Я сделаю все, чтобы уберечь ее от судьбы Камиллы.

— Нет, Зои, это больше не твое дело. Еще раз — отдыхаешь и восстанавливаешься. Спишь, ешь, гуляешь, занимаешься спортом, шляешься по магазинам — делаешь все, что делают нормальные женщины.

— Так, подожди, — выставила она руку вперед. — Если ты это имел в виду под «договариваться», то у тебя проблемы с терминологией! Поставь себя на мое место! Я — шляться за покупками? Ты меня ни с кем не путаешь?

— Нет, не путаю, — сверлил ее взглядом, — ты — моя женщина. И тебе не нужно больше бегать с пушкой наперевес и что-то расследовать, подставляя себя под удар! Вспоминай, как жить нормально!

— Я никогда не умела… — буркнула она, уткнувшись в чашку.

— Тогда учись! — огрызнулся. — Пойми, я уже один раз не уберег свою женщину… — Зои подняла на меня взгляд, снова становясь настоящей, как я и хотел. Показалось, что это пока что единственное, что у нас общего — потери. — Где твоя семья, Зои? — спросил осторожно.

— Нет никого, — стиснула она чашку, хмурясь. — Сначала маму с сестрой убили в гетто. Расстреляли при ограблении магазина. Мне было восемь. А три года назад убили отца на службе…

Я закрыл глаза, впуская в себя ее слова. Она потеряла всех. Вот откуда у нее такое панибратство со смертью и желание держать ее на расстоянии вытянутой руки, на прицеле оружия. Боится и смотрит ей в глаза, как и мне.

А я только сейчас осознал, что сломал бы любую другую, оказавшуюся на ее месте.

— Почему не ушла, не уехала? — вернул на нее взгляд.

Она сидела с чашкой и смотрела на город, сгорбившись.

— А ты? — повернулась ко мне.

Кажется, я впервые не выдержал ее внимания, опуская глаза. Что ответить? Не мог? Долг? Мне было плевать на долг, я требовал смертного приговора. Но меня в него ткнули мордой, в этот долг. Нет спасения в бегстве — от себя не убежишь. А то, что чужое горе кажется легче, всего лишь иллюзия. Она потеряла всех, но не сдалась, продолжая делать свою работу.

— Я сдался. Не как ты…

— С чего ты взял, что я не сдалась?

— Не знаю, мне так кажется. — Я задумался ненадолго. — Давай начнем сначала. Тебе нечего терять, как и мне…

— У тебя есть семья.

— Я предал свою семью.