Духовные беседы - Архимандрит Софроний Сахаров (2003)

Что же Господь показал нам? — «Кто хочет спастись и прийти к Отцу, пусть последует за Мною» (ср. Ин. 14:6). А что Он сделал? Он совлекся Своего всемогущества, Он облекся в сотворенную Им форму бывания (именно «бывания», а не «бытия»). [88] Он прошел истощание даже до конца, которого мы не можем достигнуть, и отдал Себя на убиение, на распятие. И за то получил Он Имя, превысшее всякого другого имени в земной истории или на Небе (Флп. 2:7–9). И Он предложил нам этот путь (ср. Ин. 14:6). Мы, христиане, исповедуем Его как «единородного» от Отца — так, как говорит Он (см. Ин. 1:18): мы не сравниваем Его ни с одним учителем человечества — такими, как Будда, как Магомет и даже как Моисей. Он не есть по рождению Своему человеческий сын, по снисхождению Своему и воплощению Он стал «Сыном Человеческим» (см. Мф. 11:19 и др.), оставаясь по существу Творцом всего существующего. В Символе веры говорится: «вся Тем быша». И в прологе Евангелия от Иоанна сказано: «Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 1:3). И вот, Он совлекся всего этого и отдал Себя на распятие. Отсюда получается закон, который мы должны помнить на всякий час, — отдавая нашу жизнь другим, мы воспринимаем от них клевету, гонения, нищету, отвержение и даже смерть. Взамен того, что мы даем жизнь, люди нам платят тем, что нагружают нас своею смертью. И это наш путь. Господь говорит об этом: «Великое в человецех мерзость есть пред Богом» (Лк. 16:15). Как нам переродиться и все «великое в человецех» считать за «мерзость пред Богом»? Каким образом стать человеком, который не является рабом ни гордости, ни тщеславия, ни носителем желания попирать брата своего? — Через любовь Христову, которая распята в этом мире. И за этот путь ненавидит нас мир, ибо это не путь «князя мира сего».

В нашу эпоху спасение стало труднее, чем прежде. Раньше свидетельства Бога, творящего невероятные чудеса, были повседневным явлением. Как Петр, простой рыбак без образования, стал вдруг учителем человечества? Дал ему Господь власть молитвой своей воскрешать даже мертвых. Есть предсказание святых отцов четвертого века о том, что в последние времена Бог скроет от людей, от верных своих, где они. Они не будут творить чудеса и будут ощущать себя как бы покинутыми Богом, в состоянии истощания. [89] Это есть единственный верный путь, как пишет прп. Силуан, — путь слезный. [90] Самая главная борьба — со страстью гордости. Все, которые хотят властвовать над людьми, — погрешают: они не понимают власти, данной от Бога. Сам Бог не хочет властвовать над человеком, ожидая, чтобы человек в свободе своей любви к Богу определился как бог.

Итак, в чем задача сегодняшнего моего слова? — Из моих слов всякий, кто подумает, что я против богословской науки, ошибется. И сейчас мы говорим, в сущности, о «богословии». И все другие понятия, которые мы можем приобрести через богословскую науку, входят в состав нашей молитвы. Тогда богословие наше становится содержанием молитвы. После того, как достигнуто это состояние (то есть когда богословие становится содержанием нашей молитвы), следует новое состояние, более высокое — богословие как состояние нашего духа, живущего непрестанно в Боге и Духе Святом. Я молюсь Богу о том, чтобы у вас утвердилось именно это состояние. И это есть наша «гносеология»... [91] Это есть путь к истинному познанию истинного Бога. Всякое слово, которое произносит Иоанн Богослов в Евангелии, становится для нас догматом. Он говорит, как бы повествуя, но все его учение сплошь носит характер определенного и несомненного знания. Он не вступает в спор ни с кем, но он «говорит» положения, которые мы теперь исповедуем о Господе Иисусе Христе: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог... Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 1:1–3).

Так, наше христианство никогда не должно быть смешано ни с каким другим учением, существующим в мире: для нас существует только Евангелие.