Захваченные - Джасинда Уайлдер, Джек Уайлдер (2019)

Барретт опускается на колени на землю позади меня, и я протягиваю ему обойму. Слышу крики и звуки шагов. От страха в моем животе вновь террористический переворот. Секунды тянутся вечно. Барретту так же страшно; я вижу это в его стойких спокойных карих глазах. Вижу по тому, как он сжимает и отпускает рукоять карабина. Как стискивает челюсти.

— Давай просто сделаем это, — он, пригнувшись, меняет позицию, чтобы подогнуть под себя ноги. Теребит затвор. — Бл**ь, — процеживает сквозь зубы.

— Да.

— Готов? — Его дыхание короткое и быстрое. Он, как и я, знает, что это оно.

— Нет. — Носком ботинка я упираюсь в землю.

— Очень плохо! — Баррет в немом разговоре встречается глазами с моим взглядом, и этого нам достаточно. — Один... два... три...

На «три», он выскакивает, а я у его пяток. Стреляю поверх его плеча. Тела падают. Вокруг свистят пули, кругом шум, гул. Поднимается пыль. Звон отскакивающих от «хамви» пуль, крошащихся скал. К нам идут талибы.

В Барретта попадают, два-три-четыре-пять раз и раздается влажный хруст, когда пуля входит в живую плоть. Он падает на меня. Я оступаюсь назад, подхватывая Барретта за лямки, и тащу. Он, задыхаясь, сучит ногами. Я отпускаю его, встаю перед ним на колени, и устраиваю ад, безостановочно посылая шквал огненных вспышек. Мой магазин опустел. Черт, они повсюду! Сползают вниз по скале, бегут ко мне навстречу, кричат, стреляют. В основном мимо, но одна, все же, достигла своей цели. Тепло жалит меня в щеку. Я даже не почувствовал, что один из них подкрался так близко.

Что-то горячее и жесткое вонзается в мое левое плечо. Я откидываюсь, еще одна – в то же плечо, только ниже. Мой карабин отлетает, а я оказываюсь на спине рядом с Барреттом, чувствуя кровотечение. Правой рукой вскидываю пистолет и открываю огонь вслепую.

Земля хрустит под черными мокасинами – совсем неуместная обувь для этого типа местности. Шаги замолкают, горячий ветер развивает белые штанины. Солнце светит прямо над головой, ослепляя.

Едва близиться полдень, а я скоро умру.

Нога в мокасине поднимается, покачивается, бьёт. Мое табельное оружие отлетает в сторону.

Капелька пота стекает в мои глаза, и, несмотря на всю боль, весь страх – горячее жжение от пота в глазах – это все, что я могу, бл**ь, сейчас ощущать.

Рядом со мной на колени опускается человек. Темная кожа, жемчужно-белые зубы, густые черные волосы. Молодой, может быть около двадцати. Черный тюрбан намотан на голову, конец ткани лежит на плече. Он усмехается. Говорит, но я не понимаю. Я почему-то его не слышу. Я просто вижу, как двигается его рот. В его руке АК, приклад воткнут в землю, кулак сжат вокруг ствола. Он тянется, наклоняясь, хватает мой пистолет. Сильно ударяет по моему раненому плечу.

— Ты захвачен! — он снова тыкает стволом пистолета в моё раненое плечо, да так сильно, что я кричу. — Американский урод!

Черт, теперь я пленный! Бл**ь! Рядом я слышу стон Барретта. Он все еще жив. Но надолго ли?

Глава 2

Рейган

Окрестности Хьюстона, Техас, 2007 год.

Почему я чищу картошку? Ненавижу чистить картошку. Я готовлю только для себя, так что нет никаких причин готовить что-то замысловатое. Но за последние несколько месяцев я ела только пиццу, разогретую в духовке, и блюда из микроволновки, поэтому мне необходимо хоть какое-нибудь разнообразие. И вот, я готовлю картофель, обжаренный в сухарях с курицей и красным перцем. Кроме того, уж лучше маяться от скуки, пока чистишь картошку, чем мучиться от чувства надвигающейся беды, которое терзает меня в последнее время.

По крайней мере, идея была такая. Чистка картофеля действительно отвлекает меня от навязчивых мыслей.