Трон Знания. Книга 2 - Такаббир Кебади (2016)

— Среди вас есть бывшие жёны, мужья и соседи климов, — проговорила Малика. — Чего нельзя сказать о детях и внуках. Не бывает бывших детей. И внуков бывших не бывает. Так получилось, что жизнь вас раскидала. Вы не в силах изменить прошлое, никто не в силах. Но вы можете изменить будущее. Моя мать моруна, мой отец ориент. Если бы нас разделила не смерть, а какая-то черта на земле, я бы перешагнула её не задумываясь. Я бы поклонилась им до земли и попросила прощения за то, что не смогла прийти раньше. И мне всё равно, какие ошибки они сделали в прошлом.

Вскинув руку, Малика указала на уличный фонарь:

— Свет должен противостоять темноте, иначе не будет света. Любовь должна противостоять безразличию, иначе не будет любви. Я знаю, вы поедете со мной, потому что каждый день вы вспоминаете тех, кого потеряли. Вы поедете, потому что каждый вечер смотрите в тёмные окна их домов, и ваша душа плачет. Вы поедете со мной, потому что любите их. Потому что вы люди, а не бессердечные твари.

Мужик в залатанной рубахе пробил локтями путь сквозь сборище:

— Я поеду.

На него сзади зашикали.

Он повернулся к селянам лицом:

— А ты, Тропо, поедешь? Нет? Неужто на сына не хочешь глянуть?

— Нужен я ему.

— А он тебе?.. А ты, Лусия? Если бы не тётка Тана с пирожками и вареньем, твои бы дети с голоду помёрли, а внуки не воровали у меня малину.

— Да подавись ты своей малиной, — прозвучал женский голос.

— А не буду давиться. Я дарю её твоим переросткам. Пусть трескают в память о тётке Тане.

Малика спустилась с возвышения, отошла к грузовику и села на подножку. Вскоре к ней присоединился Исаноха. Прислушиваясь к гулу толпы, принялся ходить взад-вперёд.

— Глупая затея.

— Если поедет хотя бы один человек — это уже победа, — возразила Малика.

— Почему это надо делать сейчас? Почему не дождаться отмены резерваций? Тогда народ откликнется охотнее.

— Вы не понимаете, да?

Исаноха покачал головой:

— Не понимаю.

— Представьте искупленца, к которому никто не приезжает на свидания. Даже писем никто ему не пишет. С какими мыслями он выйдет на свободу?.. Я хочу, чтобы климы знали, что их помнят, любят и ждут.

Исаноха сел рядом с Маликой, вытащил из кармана лист бумаги:

— Давай пересмотрим список.

— Зачем?

— На сборы и разговоры уходит слишком много времени. Я думал, будет быстрее. Приехали, выступили, уехали. Но сидеть и слушать, как они грызутся… И это только первый посёлок из девяти. Когда мы вернёмся в замок? Через неделю? Через две?

— Да хоть через месяц.

— Понял. — Исаноха спрятал список в карман. — С правителем будешь объясняться сама.

К грузовику подошёл местный страж. Поправил на плече вещевой мешок:

— Народ боится, что вы завезёте нас в резервацию и бросите. Говорят, что так вы вылавливаете полукпимов.

Малика посмотрела на него исподлобья:

— Уговаривать и убеждать никого не стану.

— Как понадоблюсь, будите, — произнёс страж и забрался в кузов.

Вереница машин покинула посёлок глубокой ночью. Сидя в автомобиле охраны, Малика оглянулась на тарахтящие грузовики. В одном из них ехали восемь человек. Восемь из трёх тысяч…

Чем ближе к резервации подъезжала колонна, тем больше было желающих повидаться с Климами. Не последнюю роль в этом сыграли селяне, наблюдающие из грузовиков за сходками. Поглядывая на них, мужики и бабы думали: «Они же едут. Чего бояться?» Исаноха посетовал на свою несообразительность: надо было с самого начала усадить в кузов подставных людей. Малика ответила: «Всё должно быть честно».

В последнем посёлке возле грузовиков образовалась давка. Те, кому не хватило места, передавали родным записки и подарки: отрезы материи, садовый инвентарь, посуду, канистры с керосином. Кто-то умудрился закрепить снаружи кузова два велосипеда.