Ветер с севера - Симона Вилар (1996)

Она осеклась, вспомнив о том, что говорила Пипина перед кончиной. Она, Эмма, не была плотью от ее плоти и крови, и графиня из Байе также потеряла все, когда нагрянули норманны. Однако в голове Эммы все еще не укладывалось, что Пипина Анжуйская ей, в сущности, чужая, а у нее где-то должна обретаться родня. «Могущественная родня», – подумала она, вспомнив, из какого она дома. Однако мысль, что в ее жилах течет королевская кровь, все еще казалась ей нелепой. Особенно сейчас, когда она была совершенно растерзана, подверглась насилию, стала последней рабыней норманнов.

Тетсинда вышла и вскоре вернулась вновь, неся глубокую миску.

– Молоко, – улыбаясь сказала она, – парное, теплое.

Эмма наблюдала, как она разбивает в миску яйцо, другое, потом кладет немного меда, а затем из тыквенной бутыли темной струйкой льет вино. Вино было отличным, даже со своего ложа девушка слышала его терпкий сладковатый запах, она закрыла глаза, но желудок ее терзал настойчивый спазм. Разум был угнетен и подавлен, но стремившееся к выздоровлению тело требовало подкрепления.

Тетсинда, постукивая деревянной ложкой, долго взбивала приготовленную смесь, присев на край ложа.

– Ты только погляди, какое чудо, – сладко приговаривала она. – Какой аромат, и пена будто цветок – розово-желтая…

– Я не буду этого пить, – упорно повторила Эмма. – Я хочу умереть… – Она недоговорила, и голос ее задрожал.

– Это грех, – вновь повторила Тетсинда, в ее голосе теперь слышались нетерпеливые нотки.

– Бог простит, его милосердие беспредельно.

– При чем здесь Бог?! – Теперь Тетсинда говорила громко и сердито. – Если у тебя достает сил упрямиться, значит, найдутся и для того, чтобы жить. Я, что ли, избежала этого?.. И Сервация, и сына моего убили на моих глазах, а со мной сделали что хотели. И другие женщины… Уж коли ты до сих пор не умерла, значит, тебе суждено жить. Забудь все, время – лучший врачеватель.

– Нет, оставь меня.

Тетсинда прищурилась.

– Если не будешь есть, я насильно волью это в тебя! Тебе придется жить, Птичка, иначе этот волчонок Атли убьет моего сына. Так он сказал. А он не лжет.

Эмма покосилась на спящего на лавке мальчугана и вспомнила, как убили его брата-близнеца. Выхода не было, вздохнув, она потянулась к миске.

– Вот и умница, благослови тебя Христос, – сразу оттаяла Тетсинда. – Тебе еще повезло, что ты приглянулась этому Атли. Он даже запретил своим норманнам подниматься сюда. Все, что необходимо, приносит сам – и еду, и свечи. А я сама видела – когда кому-то из этих разбойников приспичит, хватают любую и тут же, как сучку, валят ее при всех… Так что не гневи его, будь послушна. Подружка твоя Сезинанда – умница. Ее один бородатый язычник заприметил, так она, чтоб не достаться сразу десятерым, так и ластится к нему, так и льнет… Что поделаешь, девочка, у каждого свой крест, и как бы ни было тяжко, приходится его нести.