Ветер с севера - Симона Вилар (1996)

– Не стоит пугаться того, что на вид неприятно. Зачастую оно несет в себе добро. Я слыхал, что в древности в Бретани, когда избирался король, существовал такой обряд: тот, кого выбрали, могучий вождь, при всем народе оплодотворял белую лошадь, которую затем убивали, варили в освященном котле, когда же варево остывало, вновь избранный правитель в нем купался, а затем устраивалось пиршество, и он сам вместе с народом поедал мясо кобылицы. Сейчас это может показаться варварством, но смею заверить, именно тогда бретонцы были знамениты силой, оставались свободными и умели отстоять свою землю от врагов.

Ролло поперхнулся и захохотал.

– Вот было бы забавно понаблюдать за таким обрядом!

Эмма в ужасе прошептала:

– Хвала Создателю, что эти времена канули в вечность и нам ниспослан свет…

Друид внимательно посмотрел на нее.

– Я вовсе не восхваляю этот обычай. Но иной раз путь к возвышенному лежит через низменное. Разве отцы-отшельники не напоминают друидов? Однако при этом мы лечим народ свой, блюдем телесную чистоту, а не обрастаем паршой и коростой, как ваши мученики веры, умерщвляющие плоть, чтобы угодить Христу.

– Молчи, язычник. Что можешь знать ты о моей вере! Возможно, некоторые из отшельников и невежественны, но, умерщвляя тело и отказывая себе во всем, они возносят чистую молитву за тех, кто забывает, живя в миру, что и для них настанет время ощутить всю тяжесть греха. Они спасают мир, беря на себя его скверну перед лицом Господа.

Мервин аккуратно вытер нож о лепешку.

– Отчего же? В нашей религии есть сходство с вашей. Мы так же почитаем святой крест, как символ высшего божества. У нас, как и у вас, крепка вера в спасение души. По-нашему, творение состоит из трех миров: верхнего, где преобладает счастье, – вашего рая, низшего, мира наказания, – ада и среднего – мира людей. Вы, однако, не верите в то, что душа способна менять оболочки, переселяться из одного тела в другое. По-нашему же, смерть – это не конец пути, а лишь его середина, момент перевоплощения души для новой жизни.

– Душа человеческая едина! – воскликнула Эмма. – Она не блуждает из тела в тело, как ополоумевший пьяница по харчевням. И только однажды ей дается такое испытание, как жизнь, только единожды она может проявить себя. Поэтому так велика ответственность за все то добро и зло, какое совершает человек. Но в основе моей веры, даже для закоренелого грешника, лежит надежда, дарованная Спасителем. Это покаяние, угодное Богу. Ибо самый страшный грех – оставаться во тьме, как вы, язычники, сгибаясь под бременем греха и не видя стоящего рядом Христа…

Ее прервал звучный зевок Ролло. Викинг сонно глядел на обоих.

– Я же говорил тебе, Мервин, что эта рыжая аббатисса с грудью валькирии горло перегрызет за свою веру.

Друид лишь усмехнулся. Эмма же пламенела гневом.

– Все это лишь слова, – спустя некоторое время заметил Мервин. – Я помню, когда-то и я был крещен и ходил к причастию.

– Ты? – поразилась Эмма.

Друид продолжал: