Ветер с севера - Симона Вилар (1996)

Ги сидел, опустив голову. Эврар говорил с непривычным для него красноречием, но у него не было иного выхода: мальчишку следовало отвратить от этого брака, пока сам он не подготовит все, чтобы сделать свое дело. Поэтому Эврар упорно настаивал.

Ги неожиданно посмотрел Меченому прямо в глаза.

– Кто ты, мелит? Зачем ты намереваешься заставить меня отказаться от Эммы из Байе?

Эврар был поражен проницательностью юноши. Впрочем, возможно, что он и в самом деле переусердствовал, подталкивая Ги к расторжению помолвки.

Мелит встал.

– Просто я сочувствую тебе, парень. Ибо, клянусь небесным светилом, эта рыжая – не по тебе. Сбей сейчас этот бык в красном побрякушку – твоя невеста целовалась бы с ним на глазах у всех, а бедный женишок, как мул, жевал бы траву на склоне, не смея запретить ей это.

– Она не стала бы целоваться!

– Еще бы!.. У нее даже взгляд говорит – целуй меня.

Не глядя больше на Ги, Эврар оправил свой серый сагум[82] и неторопливо направился туда, где только что пустил стрелу в белый свет сам аббат Ирминон.

Эврар, нарочито медля, взял лук. Он не обращал внимания на шум толпы, на любопытные взгляды собравшихся вокруг лохматых ребятишек, на женские смешки. Пощупал тетиву, попробовал ее на звук. Прищурившись, прикинул ветер по верхушке качающегося шеста. Лук он поднял рывком, целился недолго. Уловив момент затишья, с легким щелчком тетивы послал стрелу.

Гривна, звякнув подвесками, упала на землю. Толпа взревела. Дети наперегонки кинулись поднимать украшение. Эврар, усмехнувшись, глядел, как резко обрисовался темный силуэт юноши, поднявшегося на склоне.

Белоголовый мальчик, один из близнецов, первым вернувшийся от шеста, с улыбкой, обнажавшей щель между зубами, протянул ему украшение. Эврар принял его и вразвалку двинулся туда, где столпились вокруг королевы мая девушки. Он приблизился к одной из них, белоголовой, с толстыми светлыми косами. Круглое личико, голубые глаза под светлыми ресницами, вздернутый носик в веснушках.

– Что, красавица, позволяешь ли поцеловать себя старому мелиту?

Он заметил, как улыбающаяся Эмма слегка подтолкнула к нему подругу. Похоже, ее не слишком огорчила потеря украшения. Эврар пощекотал усами губы беленькой поселяночки. Та зарделась, глупо хихикнула, но тут же расцвела, когда он застегнул на ее шее замок гривны. Теперь она глядела на Эмму едва ли не с вызовом.

Эврар равнодушно ушел под сень бревенчатого частокола аббатства, уселся, достал секиру и стал полировать ее тряпицей, по привычке бормоча под нос старые заговоры каленому железу и наблюдая происходящее. Кто вернулся к столам, кто остался у шеста. Донеслись звуки рожков и волынок, кто-то ударил в бубен. Стоя кружком, люди хлопали в ладоши и что-то напевали. Под пение, притопывание и хлопки менялись местами, выходили в круг, вновь менялись, передавая другим букет цветов. Затем был хоровод, но вскоре молодежь разбилась на пары и принялась самозабвенно переступать с ноги на ногу под ритм бубна и пение рожков, кружиться под монотонный напев, сплетя руки. Монахи, забыв о мессе, тоже пустились в пляс. Даже седоголовые решились тряхнуть стариной, а дети, напившись наливки, с визгом и хохотом бегали среди танцующих, толкались, и их было невозможно унять.