Ветер с севера - Симона Вилар (1996)

Она намеревалась провести их прямиком через коровник к строениям рефектория,[88] откуда недалеко было и до пролома в частоколе, за которым паслись лошади. Занятые попойкой и дележом добычи, викинги не охраняли их.

В хлеву шуршало под ногами сено, и они не сразу заметили фигуру сидящего викинга, занятого дойкой. Тот повернул к ним голову в круглом шлеме, но не распознал в них чужаков. Однако спустя секунду он вскочил, схватившись за лежащий рядом дротик. Эврар оказался проворнее. Одним взмахом франциски он снес норманну голову, и обезглавленное тело, выплеснув фонтан крови, подпрыгнуло и рухнуло, дергаясь и извиваясь. Голова, храня изумленное выражение, откатилась, как кочан капусты, к ногам Ги. Алая струя крови из перерубленной артерии смешалась в подойнике с пенистым молоком. Корова испуганно замычала, чуя ее запах, затопталась в стойле.

Ги отшатнулся:

– Господи, помилуй!..

Эмма медленно опустилась на колени. На устах ее блуждала странная, почти безумная улыбка.

– Как хорошо!.. Господи, как славно…

Она погрузила пальцы в зияющую рану.

– Кровь… Кровь норманна… Сладко… Ты настоящий воин, Эврар.

Мелита невольно покоробило. Эта девочка вся в крови… Никто еще так не благодарил его за убийство.

Корова подалась назад, опрокинув подойник. Эврар напрягся. Совсем рядом послышались голоса. Кто-то шел сюда, и он, торопливо схватив поверженное тело за ноги, оттащил его в сторону, за кучу прелой соломы.

– Сейчас не время для этого! Ги, скорее спрячь голову!

Юноша, бледный как полотно, поднял ужасный обрубок. Но голова внезапно выпала из шлема, за который ухватился юноша, и покатилась в сторону открытой двери.

– Дьявол! Прочь отсюда!

Они бегом покинули хлев. Эмма, завидев в отдалении чей-то силуэт, кинулась к наружной лестнице, и они проследовали за нею в помещение дормитория[89] на втором этаже. Эврар захлопнул за собой дверь и опустил засов. Поначалу ему показалось, что норманны их не заметили, голоса внизу по-прежнему звучали спокойно. Но затем раздались негодующие возгласы, и мелит догадался, что викинги, видимо, наткнулись на отрубленную голову сотоварища.

Меченый отчасти понимал их речь и теперь слышал, что те ошеломленно и зло бранятся. Однако кто и когда зарубил норманна, вновь прибывшие не могли понять.

Эврар огляделся. Эмма и Ги уже стояли в противоположном конце дормитория и, прячась за ставнем, глядели на что-то за окном. Он приблизился и тоже взглянул.

Окно выходило в прямоугольный монастырский дворик, опоясанный галереей клуатра. Именно здесь возвышался большой каменный крест, и теперь на нем было распято обнаженное тело преподобного Ирминона. Аббат глухо стонал, уронив голову. Его бело-розовое тучное тело было исполосовано багровыми рубцами. Нестерпимо несло паленым мясом.

Близ креста был разведен большой костер, в котором викинги калили кузнечный молот. Гигант Ролло, перебрасывая из руки в руку увесистый ломоть монастырской ветчины, от которого он порой откусывал, разглядывал распятого аббата. У костра на корточках сидел «немой» в красной тунике и клещами поворачивал в пламени молот. Рядом стояли еще несколько норманнов, и среди них старый викинг с заплетенной в косу бородой. Он что-то втолковывал Ролло, сокрушенно качая головой.

Наконец Ролло шагнул вперед и заговорил. Это был язык франков.

– Я ценю твое мужество, поп, но твой распятый бог тебе ничем не поможет. Умирать на кресте тебе придется еще мучительнее, чем ему, потому что он-то хоть воскрес потом. Ты же сохранишь жизнь, только если скажешь нам, где золото. Ты смелый человек, и, клянусь, я отпущу тебя с миром, если ты добровольно отдашь нам все.

Ирминон со стоном поднял голову.