‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Бабушка молча кивнула и ушла к себе. А меня первый раз за трое суток настигла усталость. Быстро убрав посуду, свалилась на кровать и провалилась в сон.

— Ееев, Евааа, — я отмахнулась от голоса и перевернулась на живот. — Евка, — рявкнул голос.

Подскочила на кровати и огляделась. На подоконнике сидел Киселев, выражение лица не было видно, но вся поза выдавала усталость.

— Что случилось? — села на кровать, поджимая ноги.

— Можно я у тебя побуду? Не могу там находиться.

— Да, конечно, — язык сонно заплетался.

Лёня спрыгнул с подоконника и лег на пол рядом с моей кроватью:

— Приехали тетки, — сказал со злостью.

Пришлось встать, перешагнуть через Киселева. Открыла шкаф и достала толстое одеяло и подушку:

— Давай постелю, жестко же.

— Спасибо, сам, — расстелил и кинул на пол подушку.

— И что тетки? — спросила чуть свесив голову с кровати.

— А как и полагается любящим детям, делят наследство. У них не хватило терпения завести этот разговор, хотя бы завтра, — он тяжело дышал и ругался себе под нос. — Если бы не мать, выставил бы их к чертям собачьим. Вспоминали о бабушке раз в год… — молча слушала и не знала, как поддержать. — Ты представляешь, они еще в дороге все распределили, так и с матери требуют денег за дом!

— И что делать?

— Да ничего, собью цену и отдам, пусть подавятся. Как бы не поубивать их за эту неделю…Собрались вещи помочь разобрать. Так бы и сказали, что боятся, вдруг мимо них, что ценное пройдет.

Протянула руку и погладила по волосам:

— Успокойся, все хорошо будет.

Глажу взрослого мужчину, как ребенка, сейчас разозлится, только хуже будет. Отдернула руку и ожидала реакции.

Киселев молчал, повернул голову ко мне и тихо спросил:

— Можно я у тебя переночую? Там я точно не усну.

— Можно.

— Спасибо, — повернулся ко мне спиной. — Спокойной ночи.

— И тебе.

Проснулась от лучей солнца, которые достигли моего окна, это значило, что сейчас ближе к полудню. Вспомнив события ночи, увидела на полу свернутое одеяло увенчанное подушкой. Не приснилось…

Меня бросило в холодный пот, бабушка не приходила будить, не одеваясь вылетела в коридор. Наверное, я теперь долго не смогу ее оставить одну. Она сидела за столом и чистила картошку.

— Ба, ты чего меня не разбудила? — старалась скрыть волнение в голосе.

— А зачем? Нам всем надо отдохнуть, — я развернулась в сторону ванны, пора привести себя в порядок.

А дальше дни не отличались от обычных, вот так, человек ушел, а все продолжается уже без него.

Ночью Киселев залезал в окно, бесшумно расстилал одеяло и ложился спать, прошептав: "Спокойной ночи". Я что-то бурчала в ответ.

— Ев… — услышала сквозь сон.

— Ммм?

— Пойдем завтра на море?

— Угу…

Киселев пришел за мной ближе к вечеру, как нормальный человек через дверь:

— Привет, баб Ась, Евка у себя?

Тут я вспомнила, что мы договорились пойти на море, схватила сумку и начала закидывать вещи: полотенце, крем, очки…

— Привет-привет, внучок… — от бабушкиного тона я замерла на месте. — А что не через окно, а? — после этих слов уже не дышала, кажется сейчас начнется смертоубийство. Скача на одной ноге, надевала плавки.

— Не в моем возрасте по окнам лазать, баб Ась, — отшутился Киселев.

Я уже застегивала верх купальника…

— Ты-то дурачком не прикидывайся. Думаешь, я поверю, что Ева у меня храпеть начала как пьяный прапорщик?

Да?! Храпит? За десять дней ни разу не проснулась от храпа…справилась с застежкой и пока бабушка не превратилась в разъяренного ковбоя с хлесткой плетью в виде полотенца, вылетела из своей комнаты.

— Бабуль, мы купаться, — схватила Лёню за руку и потащила к выходу. Он не упирался и послушно следовал за мной.