Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов (2012)

Стрела ударила в крыло, выбив из него несколько перьев. Двузубый наконечник подвел. Лебедь тревожно крикнул и метнулся в сторону. Но не упал, даже не замедлил полет. Игорь молча провожал птицу взглядом — стрелять вслед не имело смысла. Вдруг выпущенная кем-то стрела ударила подбитую птицу в грудь — лебедь сложил крылья и, кувыркаясь, пал на траву. Игорь опустил взгляд — всадник в отдалении сунул лук в чехол у седла и поскакал к добыче.

Лебедь был хорош: большой, белый, с ярко-красным широким клювом на безжизненно свисавшей шее. Овлур бросил его к копытам коня Игоря, поклонился:

— Прости, князь! Но он улетал.

— Скажи то же самое по-кипчакски!

Овлур сказал. Игорь медленно, стараясь уловить интонацию, повторил. Подъехавшие загонщики во главе с Мирзой засмеялись.

— Я сказал что-то не так? — рассердился спросил Игорь.

— Им смешно от самих слов. Князь не должен просить прощения.

Игорь внимательно посмотрел на красивое юное лицо толмача. «Глаза у него раскосые, — подумал сердито, — половецкая кровь. Кому он служит? Верный раб Кончака, который только притворяется, что мечтает вернуться на родину, а сам высматривает и вынюхивает? Поди, разгадай! Убить птицу, которую упустил хан, дерзость. За такое бьют ногайками. Почему позволяет со мной? Ни во что не ставит пленника? Тогда он за Кончака. Или уже не считает себя связанным половецкими обычаями?»

— Отче наш по-кипчакски знаешь?

— Не приходилось читать, — смутился Овлур. — Молюсь по-русски, а среди половцев христиан нет.

— Прочти! Громко, чтоб все слышали.

Овлур поклонился, и медленно, старательно выговаривая слова, стал читать молитву. Половцы притихли. «Думают, что пощады у меня просит за дерзость», — догадался Игорь. Райгула с Михалкой недоуменно переглядывались.

Овлур закончил, размашисто перекрестился и склонил голову в поклоне. Игорь молча показал ему, чтоб ехал рядом, и тронул бока коня пятками. Остальная охота зарысила следом.

— Кто в твоем роду из половцев? — спросил Игорь жестко, не давая возможности толмачу вывернуться.

— Мать. От нее и выучился по-кипчакски.

— Отец здесь женился?

— На Руси.

— Полонная была?

— Вольная. Мы у самого Поля жили, половцы к нам мирно ездили — торговать. Однажды мать, тогда еще девушка, приехала со своим отцом на базар — за платьем, украшениями. Там отец ее увидел. Загорелся. Мать красивая была, у отца — деньги… Дал деду моему калым — так и сговорились…

— В блуде с ней жил?

— Венчался. Сначала окрестили ее, конечно. Я на Руси родился. Потом был набег, и всех погнали в Поле. Отец кузнец, поэтому нас оставили ему — лишь бы работал в кузне.

— Добрые мечи кует?

— Дрянь! Не хочет, чтобы русских ими рубили. Его мечи красивые, ладно лежат в руке, но хрупкие — от удара по железу щербятся.

— Может, лучшие не умеет?

— Поганые тоже так думают — и слава богу! Не то отцу пришлось худо. Вот! — Овлур снял с пояса небольшой нож и протянул его князю. Игорь взял. Лезвие длиною в ладонь, рукоятка из рога удобно лежит в руке. Мясо с костей за столом срезать таким сподручно, при случае можно и горлу полоснуть. Еще лучше — короткий удар в печень…

— Подарок, — поклонился Овлур. — Бери, князь! Долго пользоваться будешь — этот нож не нужно точить.

— Затупится! — покачал головой Игорь, пробуя пальцем острие. — Все ножи тупятся.

— Здесь сверху мягкое железо, а внутри — твердое. Чем больше им режешь, тем нож острее. Такие ножи в Поле только мой отец кует.

— Что ремесло не перенял?

— Отец запретил. Сказал: пусть грех, что он поганым оружие делает, будет только на нем.

— Ты решил стать воем? Из лука стреляешь хорошо.

— Кончак велел быть при нем. Здесь. Я не воюю с Русью.

— Как толмач ты Кончаку нужнее, — усмехнулся Игорь. — Большим человеком в орде станешь.

Овлур вздохнул: