– Нет, сьер… А хотя… – Кино нахмурился. – Да, когда ее назначили, то персонал собрали, и она с каждым лично здоровалась. Я запомнил, это долго было, а мне надо было сына на занятия в секцию везти, и я все думал – ну поскорее бы уже закончили! Охота ей с медсестрами и охранниками знакомиться! А так… ну, раза два я ее еще в коридоре видел. Поздоровался, она кивнула, и все.

– Ясно-понятно, – вздохнул Дженкис и прикусил кончик стилуса. – Сьер Кино, вы говорите, сына нужно было отвезти… Но у вас, согласно документам, «красный» СГЗ, у вашей супруги тоже. Я верно понимаю, что это не родной ваш ребенок?

– Не родной, – ответил тот, глядя в сторону. – В смысле, не мой родной.

– А поконкретнее? – попросил Нортон. – Откуда он взялся? Вы его усыновили?

– Ну… вроде того… – Кино заерзал. – В личном деле ведь все написано!

– Всё да не всё… – протянул Дженкис, подхватывая заданную напарником игру. – Иные люди годами ждут очереди, а вы, уж простите, вряд ли могли дать взятку, чтобы получить ребенка вперед других. Вон, списки в открытом доступе, можно посмотреть, какие граждане сейчас ждут усыновления… И, думаю, четырнадцать лет назад дело обстояло точно так же. Что вы на это скажете?

– Да что тут скажешь… – складывалось впечатление, будто уборщик сидит на муравейнике. – Ну… юбилей у нас был с Мэри, десять лет, как поженились. Вот и это… подарок, значит, такой нам сделали. Деньги-то были, мы с Мэри всю жизнь пахали, как проклятые, думали, накопим – сможем усыновить ребеночка, очень она хотела. Жилье хорошее купили, работали оба… Ну, посчитали, выходило, как раз к старости очередь подойдет, будет внучок или внучка… Но сьер Венхайм кому-то чего-то сказал, меня и обрадовали…

– Венхайм? – насторожился Нортон. – А он здесь причем? Он ведь хирург!

– Не знаю, сьер, но его всегда все слушались, даже сьер Делени, который прежний директор. Ну мне и сказали, мол, так и так, Элай, есть тут отказник, кандидат в «красные». Берешь, нет? А я чего-то так растерялся, что сразу и кивнул, – продолжал Кино уже бодрее. – Мэри в панику ударилась, не готово ничего было… Ну да справились… У Эдди зрение не очень, но то уже поправили. И хромает он, но не особо заметно. Зато плавает отлично, я его как раз в бассейн и должен был отвезти… – Он перевел дыхание и добавил: – В пять лет ему «оранжевый» ГСЗ дали. Сказали, если так дело пойдет, то к совершеннолетию он может и на «желтый» выйти, потому как проблемы у него эти… не наследственные. Просто чего-то там не то с развитием плода было. Ну и роды не гладко прошли. Ну, нам так сказали. А Мэри, значит, с ним занималась, таскала по врачам, вот он и вышел не хуже прочих…

– Это прекрасно, сьер, – кивнула Эл. – Так, значит, сколько лет было вашей супруге, когда родился Эдвард?

– Тридцать два, а… а… почему вы спрашиваете? – нервно спросил тот.

– А ее девичья фамилия – Родригес? Мария Родригес, я права?

– Да, но… причем тут это?

– Погоди, я уже слышал эту фамилию, – насторожился Текс.

– Конечно, слышал, когда мы мозговой штурм устроили, – напомнил Пол. – Родригес, Бонсон, Савински, еще кто-то там…

– Так сколько всего было детей у вашей супруги, сьер Кино? – негромко спросила Эл. – Я полагаю, и на работу в этот центр вы устроились по ее протекции, не так ли? И вознаградили ее, а не вас, верно я говорю? Позволили оставить себе… гм… не очень удачного ребенка. Видимо, возраст уже сказывался, да и частые роды здоровья не прибавляют. Вдобавок Эдвард был из тройни, а они и так маленькие…

Элай Кино съежился и посмотрел на детективов снизу вверх.

– Но я же ничего не делал, – прошептал он. – Это Мэри… Когда мы стали встречаться, я удивился, как она умудряется столько зарабатывать. А она сказала… Она тогда работала в другом центре санитаркой. Ну, на грязной работе… И ей предложили поучаствовать в эксперименте, она же здоровая, моя Мэри, только в этих генах что-то не то. А когда получилось…