Планета нервных - Мэтт Хейг (2019)

Эта планета по праву может считаться нервной. Мир бывает ужасным. Политическая поляризация, национализм, увеличение числа настоящих гитлеровских нацистов, плутократические элиты, терроризм, изменение климата, государственные перевороты, расизм, женоненавистничество, лишение права на неприкосновенность частной жизни, все более умные алгоритмы, собирающие наши личные данные, чтобы получить наши деньги или наши голоса, развитие искусственного интеллекта и возможные последствия этого, возобновление угрозы ядерной войны, нарушения прав человека, опустошение планеты. И это далеко не все, что происходит. В конце концов, в мире всегда происходили ужасные вещи. Разница в том, что благодаря телефонам с камерой, экстренным новостям и социальным сетям, а также постоянному подключению к Интернету мы переживаем то, что случается где-то далеко, как очевидцы и непосредственные участники. Опыт умножается и просачивается сквозь тысячи разных точек зрения.

Представьте, например, если бы во время Второй мировой войны существовали социальные сети и телефоны с камерами. Если бы люди во всей красе видели на смартфонах последствия каждой бомбы или то, что происходит в концентрационных лагерях, или окровавленные и изуродованные тела солдат, то коллективный психологический опыт распространил бы этот ужас далеко за пределы тех мест, где это все происходило.

Нам стоит раз и навсегда запомнить, что то, что мы испытываем сейчас – что каждый год хуже предыдущего, – это просто чувство, и ничего больше. Мы все чаще и чаще подключаемся к постоянно творящемуся беспределу и ужасам мировых новостей, и поэтому эффект удручает. Это чувство мирового потопа. Есть большая вероятность, что страх, который мы постоянно испытываем, может сделать мир еще хуже. Вот о чем действительно стоит беспокоиться.

Если нам покажут кадры террористической атаки, мы в два счета представим, что в любое время в любом месте может произойти еще одна. И неважно, что умом-то мы понимаем, что у нас гораздо больше шансов умереть от рака, самоубийства или ДТП, – нашумевший террор, который мы видели в новостях, теперь занимает все наши мысли. И политики используют это, усиливают страхи и создают еще больше разногласий. Что приводит к большей нестабильности и помогает террористам делать свое дело: сеять страх. И тогда политики или политические агитаторы усиливают страх еще больше.

Это сродни тому, как больные обсессивно-компульсивным расстройством постоянно заостряют внимание на своем страхе, не выходя из помещения или моя руки по 200 раз за день. На самом деле, во имя собственной защиты они больше вредят себе. Но только здесь речь идет не об индивидуальном расстройстве. Но о социальном. Глобальном.

Система в шоке

Слово «шок» все чаще встречается в речи политических комментаторов на телевидении. В XXI веке вы смотрите / читаете / листаете новости – и это какой-то непрерывный поток. Поток шока.

«Черт, ну что опять?» Вот она – наша обычная реакция.

Утром вы заходите на любимый новостной портал и вздрагиваете.

Шок может быть неприятен человеку или обществу, но он является действенным политическим инструментом. Спросите любого, у кого случалась острая паническая атака, и он скажет вам, что единственное, о чем ты можешь думать в этот момент, – это сам страх. Если вы в шоке, то вы растеряны. Вы не можете мыслить трезво. Становитесь пассивными. Идете туда, куда говорят идти.

Наоми Кляйн ввела термин «доктрина шока», чтобы описать циничную тактику систематического использования «дезориентации общества после коллективного шока» для корпоративной или политической выгоды. Например, нефтяные компании, использующие военный шок для проникновения в новую страну, или американский президент, использующий терроризм для продвижения жестких антимиграционных мер.

«Мы не впадаем в шоковое состояние, когда происходит что-то масштабное и плохое, – пишет она. – Это должно быть что-то масштабное, плохое и непонятное»[16].