Планета нервных - Мэтт Хейг (2019)

Манекены, которые причиняют боль

Когда сейчас я думаю конкретно об этом приступе паники, я вспоминаю, как мир атаковал меня. Даже в то время у меня было инстинктивное – если не полностью сознательное – представление о триггерах вокруг меня. К ним добавились даже манекены в магазине.

Вот я. В этом закрытом, искусственном и оживленном торговом пространстве. Прошел точку невозврата. Моя личная сингулярность. Посмотрев на Андреа, я четко понял, что ситуация до боли знакома: наш день будет испорчен.

Я закрыл глаза, чтобы сбежать от торгового центра, и не увидел ничего, кроме монстров и демонов, этакого воображаемого банка существ и образов, пострашнее любых гидр или циклопов. Моя персональная преисподняя, которая теперь была на расстоянии одного лишь мгновения или мысли.

– Давай, ты сможешь. Дыши медленно.

Я пытался следовать ее указаниям: дышать медленно, но воздух не был похож на воздух. Я ничего не чувствовал. Я не чувствовал себя.

Я вытер глаза.

Напротив Vision Express был магазин одежды. Не могу вспомнить, какой именно. Но помню (это отпечаталось и оставило неизгладимый след в моей памяти), что на витрине были манекены в платьях. Манекены с головами. Головы были серые и безволосые, с чертами, абстрактно намекающими на нос и глаза, но без рта. Манекены стояли в неестественных угловатых позах.

Они казались безумно злыми. Как будто они были живыми существами, которые не только знали мою боль, но и были ее частью. Отчасти были ответственны за нее.

И это будет ключевой чертой моего беспокойства и депрессии в течение следующих месяцев и лет. Ощущение, что в некоторых уголках мира есть тайная внешняя враждебность, которая может придавить грузом отчаяния и причинить боль. Эту враждебность можно найти на улыбающемся лице в глянцевом журнале. В дьявольском красном взгляде задних фар. Или слишком ярком синем свечении экрана компьютера. И в зловещей копии человека – манекене в витрине магазина.

Однажды, когда я буду готов противостоять своей боли, эта острая чувствительность действительно поможет мне. Поможет понять, что если одни внешние факторы могут оказать на нас негативное влияние, то другие – положительное. Но тогда я боялся, что схожу с ума.

Я был убежден, что не создан для реального мира. И в некотором смысле был прав. Я не был создан для мира. Я, как и все, был создан миром. Меня создали родители, культура, телевидение, книги, политика, школа и, возможно, даже торговые центры.

Итак. Либо мне был нужен новый Я. Либо новая планета. И я понятия не имел, как найти ни то, ни другое. Вот почему я думал о самоубийстве.

– Я должен выбраться отсюда, – сказал я тогда, вытирая глаза, как потерявшийся в супермаркете малыш.

«Отсюда» было понятием достаточно широким и могло означать что угодно, начиная от «моей головы» и заканчивая «планетой». Но в то мгновение «отсюда», конечно, означало торговый центр.

– Хорошо, хорошо, хорошо, – сказала Андреа.

Она была рядом со мной. Но одновременно где-то очень далеко. Она искала ближайший выход.

– Сюда.

Мы вышли на улицу, на естественный свет. Вернулись к родителям Андреа, и я лег на ее детскую кровать. Родителям я сказал, что у меня немного болит голова. Головную боль им было легче понять, чем этот невидимый циклон. Как бы то ни было, в течение многих недель и месяцев я чувствовал себя в разной степени паршиво, но, в конце концов, начал поправляться. И что еще лучше, начал понимать.

Желание

Я бы так хотел объяснить что-то себе из прошлого. Я бы хотел сказать себе, что дело было не только во мне. Я хотел бы сказать, что могу что-то сделать. Потому что у моей тревоги, моей депрессии были причины. Болезнь, как и травма, часто имеет контекст.