Разум убийцы - Ричард Тейлор (2021)

Конечно, еще одна сложность состоит в том, чтобы определить, действительно ли заключенный погружен в тюремную программу дерадикализации или же она является для него лишь прикрытием. Это было ярко проиллюстрировано двумя одиночными террористическими атаками, произошедшими в 2019 и 2020 годах на Лондонском мосту и в Стретеме. Оба теракта были совершены людьми, недавно освободившимися из тюрьмы. Есть данные, что Усман Хан проходил в заключении программу дерадикализации. Неужели преступник обманывал все это время, выжидая своего часа, или же он был повторно завербован?

Какие судебные меры существуют для тех, кто подозревается в причастности к терроризму, но еще не осужден? Круглосуточное наблюдение со стороны вооруженных сотрудников полиции, домашний арест, содержание в тюрьме строгого режима без суда, пытки водой в секретных тюрьмах ЦРУ или унижение в оранжевых комбинезонах в Гуантанамо?

А как мы должны поступить с теми, кто виновен в организации террористических заговоров или участвовал в осуществленных или предотвращенных экстремистских актах? Посадить на определенное время, приговорить к пожизненному заключению с минимальным сроком отбывания наказания вплоть до 40 лет, заключить на 130 лет в американскую федеральную тюрьму супермаксимальной безопасности, подвергнуть их пыткам кипящим маслом или ввести смертельную инъекцию?

Все эти меры использовались против террористов с разной степенью успеха и общественной поддержки. Нельсон Мандела, перефразировав Федора Михайловича Достоевского, сказал в ООН: «Говорят, что в действительности никто не знает тот или иной народ, пока не побывает в его тюрьме. О нации следует судить не по тому, как она обращается со своими самыми выдающимися гражданами, а по тому, как она обращается с находящимися на дне». К этому можно добавить: «…И как она обращается с врагами народа номер один, а именно исламскими экстремистами и радикальными правыми задержанными и заключенными террористами».

Однако я считаю, что при анализе этих вопросов следует отодвинуть на второй план заботу о правах человека и либеральную чувствительность. Лучше всего рассматривать их с чисто практической, эмпирической и консеквенциалистской точки зрения. Оказали ли принятые меры желаемое влияние на борьбу с жестоким исламским экстремизмом на британской земле и дерадикализацию тех, кто уже заключен в тюрьму? Но с утилитарной точки зрения, если выйти за рамки суровых, но законных мер и допустить внесудебные наказания, мы нарушим фундаментальные права человека. Так, восьмая поправка к Конституции США гарантирует защиту от «жестоких и необычных наказаний», а закон «О правах человека» 1998 года запрещает «незаконные меры наказания».

Британский судья обязательно приговорит террориста к длительному судебному заключению, подразумевающему ограничения, связанные с передвижением, общением, доступом к душу, питанием, физическим нагрузкам и встречам с посетителями, а также мониторингом связи, отсутствием доступа к интернету и покупками исключительно по каталогу. Это ведь противоречит правам человека, так ведь?

Но у нас нет смертной казни, и, как я уже ранее говорил, некачественная медицинская помощь и халатное отношение медицинского персонала не могут быть частью наказания. Совет Англии и Уэльса по определению мер наказания не допускает нанесение увечий или снятие скальпа кипящим маслом.

Это то, что случилось с Дхиреном Баро (теперь его зовут Иса Баро), лидером проекта «Газовые лимузины», в дополнение к пожизненному заключению с минимальным сроком отбывания наказания 30 лет.