И все-таки она красавица - Мишель Бюсси (2019)

Над туманом, там, где начинался канал, стоял форт Бук. Массивные белокаменные стены цитадели напоминали пиратскую крепость Удая[117] в Рабате (ее возвели в устье долины Бу-Регрег, лицом к океану) и крепость Касбу в Танжере, возвышающуюся над мединой, где двадцать четыре часа назад Альфа́ поднялся на борт «Севастополя».

Четверо остановились в нескольких метрах от Альфа́. Окутанные последними клочьями тумана, они напоминали насекомых, застрявших в коконе.

Легавые? Подручные Банкира или Казначея?

«Севастополь» могли засечь, он не корабль-невидимка. Альфа́ постарался незаметно принять стойку поудобнее, суеверным жестом коснулся рукоятки ТТ. Мужчины в тумане замерли: ни улыбки, ни дружеского приветствия, ни единого слова.

Холодны, как камень. Немы, как смерть. Бледны, как траур.

Альфа́ забыл о пистолете, поднял руки, шагнул вперед и обнял самого высокого из мужчин:

– Спасибо, что пришел, брат.

Саворньян не ответил, и он повернулся к остальным, молча поприветствовал каждого. Захерин, агроном-философ; Уисли-гитарист; Дариус, виртуоз дженбе. Саворньяну удалось убедить трех нелегалов, добравшихся из Марокко до Франции на два дня раньше, чем он.

А может, все решила судьба. За несколько минут до прибытия в Пор-де-Бук Альфа́ получил сообщение о трагедии у побережья Марокко. Бабила, Кейван, Сафи, Кэмиль, Ифрах, Найя… Возможно, Средиземное море уже поглотило их тела, когда он ночью звонил Саворньяну, а тот с друзьями пел и танцевал на празднике в честь скорой встречи с родными.

«Счастливые не воюют», – сказал ему Саворньян на прощанье.

Сегодня утром он здесь.

Молчаливые объятия затянулись, судорожные, причиняющие боль. Альфа́ не торопился нарушить молчание, не зная, какие слова утешения выбрать. Любые прозвучат нелепо. Какое уж тут утешение… Но поддержку выразить необходимо. Альфа́ открыл было рот, но Захерин опередил его:

– Саворньян убедил меня прийти. Уисли и Дариуса тоже. Не будем терять время. Наших мертвых мы оплачем потом. Сегодня нужно спасать других.

Они оставили туман за спиной и пошли к порту Ренессанс. Завсегдатаи, сидевшие на террасах баров и ресторанов, провожали их взглядами и возвращались к чтению газет и горячему кофе.

Альфа́ и его спутники остановились на углу улицы Папен. Наверху, за каменными оградами с решетчатыми воротами, стояли виллы, одна богаче другой, и открывался панорамный вид на Камарг.

Нужно было определить порядок действий, решить, куда идти. Альфа́ проверил телефон. Со вчерашнего дня мать звонила каждые пятнадцать минут. Она живет совсем близко, в доме, похожем на сторожевую вышку. Переехала, когда ему было двенадцать, чуть больше, чем сейчас Тиди, и все время обещала забрать их к себе. Неделю назад она сказала: «У меня появилась идея, скоро все уладится, я получу визы…»

Альфа́ убрал мобильник. Незачем маме знать, что он был так близко от нее, – вдруг не доведется вернуться.

Он приплыл не ради нее. Вернее, не только ради нее. Сначала нужно сдержать клятву.

Альфа́ бросил последний взгляд на крыши домов, медленно достал из кармана черный треугольник на кожаном шнурке и повесил на шею.

Жест воителя.

– Вперед!

Бенинцы смотрели на него, как будто ждали, чтобы он сделал первый шаг.

– Готовы?

Они кивнули.

– Оружие есть?

Ответил Захерин:

– Я пойду, Альфа́. Последую за тобой. Но с голыми руками, босой и с открытым сердцем. Те, кто отнял у нас самое дорогое, не испачкались в крови, у них на коже нет пороховой гари. Пусть же погибнут так, чтобы и мы не замарались.

Альфа́ постарался скрыть тревогу. Захерин и трое других сумасшедших понимают, какая опасность им грозит? Ему нужны решительные люди, солдаты, а не изувеченные жизнью калеки, которых жажда мщения лишила инстинкта самосохранения! Особняк Журдена Блан-Мартена «Ла Лавера» днем и ночью стерегут двое вооруженных людей. Профессионалы, обученные убивать.