И все-таки она красавица - Мишель Бюсси (2019)

Забытое состояние. Сегодня она ощутила его дважды: вечером – с Ги, днем – с Рубеном в «Ибисе». А если считается многозначительная улыбка Патрика – или Патриса? – неважно, – вчера в Бюро, то трижды.

Закон серии? Как принцип «беда не приходит одна»? Воздыхатели решили не ждать очереди и лезут без билета? Жизнь ни в чем не знает меры, выдает счастье и несчастье скопом, одной доставкой, а мы разгребаем.

Ги сидел на другом краю дивана и неловко пытался приблизиться, как будто играл в «Раз, два, три – замри!». Стоило Лейли отвернуться, передвигал задницу на несколько миллиметров. Подкрадывался, как крокодил, бегемот, слон.

Ги преодолевал сантиметр, Лейли отодвигалась на пять, ясно давая понять, что сегодня вечером ему больше ничего не обломится. Не так быстро. Да, вечер «идеальный»: Альфа́ в полиции, Тидиан у дедушки с бабушкой, Бэмби дома не ночует (а где ночует – неизвестно!).

Ги смешил ее. Этого было достаточно для сегодняшнего вечера. Даже более чем достаточно.

Ги любил и чувствовал каламбуры. «Я завзятый каламбурщик…» – так он сказал и прокомментировал жизнь квартала, обыгрывая название Пор-де-Бук на все лады.

Порт Козел отпущения[76]– кругом арабы, итальянцы, португальцы и прочие поляки, заявились сорок лет назад, чтобы стать безработными на берегах лагунного озера Бер.

*Вежливый смех.

Порт Рвотный порошок[77]– идешь в бар сделать ставку, а вокруг никто не говорит по-французски.

*Смущенный смех.

Ги продолжил театр одного актера, взяв с этажерки книгу сказок и мифов.

Порт Дешевый ужастик[78].

*Его лучший номер!

Единственный зритель оценил мастерство. Лейли прекрасно себя чувствовала. Ей было спокойно. Алкоголь подействовал, и, когда Ги исчерпал свои шутки, ей захотелось довериться этому мужчине.

Ги был не мастер говорить.

Зато умел слушать – когда молчал. Что да, то да.

История Лейли

Надеюсь, вас не шокирует, Ги, что я была проституткой. Потому что я ею была. Мы с Адилем никогда не использовали слово «клиенты» – только «друзья» и «встречи». Даже когда все закончилось и Надия дописала под мою диктовку последнюю страницу дневника, у меня осталось три постоянных любовника, плативших за секс. Да, я спала с ними ради того, чтобы вернуть зрение, из любви к Адилю или страха перед ним, но это ничего не меняет.

Я была шлюхой.

Не хочу, чтобы мои дети узнали. Пусть никто, кроме меня, не прочтет эту тетрадь. Я не скажу вам, где она спрятана, Ги, даже не надейтесь. Вам и так слишком многое известно. Намного больше, чем кому бы то ни было.

Я узнала, что беременна, 25 июля 1994 года, в День Тунисской республики. На улице взрывались петарды, и я – вот ведь идиотка! – боялась, что ребенок испугается, ему же всего три недели.

Адилю я сказала не сразу. Все считала и пересчитывала в уме. Не недели до родов – деньги. Число встреч и полученных подарков – мне не всегда платили в динарах, франках или долларах, иногда это были часы, золотые украшения, драгоценности. Адиль хранил все.

Однажды вечером, примерно через месяц (мы все еще занимались любовью) я наконец решилась.

– Мне кажется, у нас достаточно денег. На операцию. Можно больше не встречаться с друзьями. Уехать отсюда. Найти хирурга.

Адиль отвечал мягким тоном, лаская мое тело, ноги и все еще плоский живот, говорил, что не хочет рисковать, что нужно найти лучшего врача, лучшую больницу, ведь время еще есть, зачем торопиться? И тогда я призналась. Все объяснила одной фразой.

– Я тороплюсь, Адиль. Хочу прооперироваться до апреля. В ближайшие семь месяцев. Я хочу… хочу увидеть рождение моего ребенка.

Адиль ничего не сказал. Но напрягся. Рука у него как будто одеревенела. Сердце стучало… Стучало… Стучало…

На следующий день он уснул, не задав ни одного вопроса. Проснулся – и ни о чем не спросил, даже о моих догадках насчет отца ребенка (разве я могла знать?), поцеловал как ни в чем не бывало и сообщил: