И все-таки она красавица - Мишель Бюсси (2019)

Столь четкий ответ разочаровал сыщиков. Если это правда, у них возникает несоответствие фактическим и запротоколированным обстоятельствам дела.

А если Лейли лжет, то делает это мастерски.

– Почему вы так уверены, мадам Мааль?

– Дочь ужинала со мной. Мы каждый день садимся за стол в 19:30. Говорите прямо, майор, в чем ее обвиняют?

Полицейские переглянулись, и Велика принял решение. Не говоря ни слова, достал папки с делами Валиони и Куртуа и придвинул их к Лейли. Показать снимки мест преступлений и обескровленных тел – прямой и грубый способ объяснить матери, что инкриминируют ее дочери!

Жюло внимательно следил за каждым жестом Лейли, караулил выражение ее лица. Вот она открыла первую папку, начала одну за другой рассматривать фотографии, напряглась, дрожащей рукой опустила обложку и застыла. Удивление, даже отвращение стало бы естественной реакцией, но лицо Лейли всего на миг окаменело от ужаса, потом она взяла себя в руки.

Петар извинился и забрал досье.

– Сожалею, что пришлось подвергнуть вас жестокому испытанию, мадам. У нас пока нет объективных оснований утверждать, что эти преступления совершила ваша дочь.

Прокручивая в голове неожиданные в своей утонченной вежливости витиеватые выражения шефа, Жюло восстановил в памяти сцену, развернувшуюся у него перед глазами. Панический ужас за секунду исчез с лица Лейли Мааль, она практически сразу взяла себя в руки, но вот что странно: женщину потрясли не фотографии тел Франсуа Валиони и Жана-Лу Куртуа. Она испугалась, когда прочла их имена!

Как будто не узнала лиц, но знала, кто они.

Интересно, Петар заметил или его отвлекло якобы естественное для женщины волнение? Лейтенант возгордился – он один уловил важнейшую деталь!

– Я не идиотка, майор, – спокойным голосом произнесла Лейли. – Если бы вы думали, что моя дочь не имеет ничего общего с этими преступлениями, не предъявили бы мне этих снимков. Но вы ошибаетесь. На прошлую ночь у девочки есть алиби.

Да неужели? Ну-ну, пусть говорит, а мы проверим… Эта мысль ясно читалась на лицах сыщиков.

– Скажу честно: я не знаю, где моя дочь была с половины девятого вечера до полуночи. Сказала, что ходила в KFC с подругой, но доказательств у меня нет. А вот в полночь она пришла в отель «Ибис», я там работаю. Это рядом с «Экополисом».

Петар почесал затылок. Разговор принял непредвиденный оборот.

– И что же ваша дочь делала там в такое время, мадам Мааль?

– Пела.

– Что-что?

Пальцы Лейли судорожно сжали сумку. Она сделала глубокий вдох и объяснила:

– Будет… проще всего, если вы свяжетесь с управляющим. Его зовут Рубен Либерос. Вряд ли вас убедят слова матери, которая защищает дочь, а мсье Либерос все подтвердит.

В разговор наконец-то вступил майор Тони Фредиани. Сочный марсельский акцент подчеркивал звучавшую в голосе иронию.

– Вряд ли ваша дочурка пела-распевала в полночь для вашего шефа в гордом одиночестве. Свидетели были?

– Да, – Лейли кивнула, – целый десяток. Может, больше.

Велика достал платок и отер пот со лба. Записал координаты «Ибиса», для проформы задал еще несколько вопросов и поблагодарил Лейли за сотрудничество.

Она взяла сумку, и Жюло поторопился сказать:

– Я вас провожу.

Он вышел из кабинета первым, не оглянувшись на коллег, плотно прикрыл за собой дверь и обратился к женщине, понизив голос:

– Что бы вам ни понадобилось, звоните мне. – Он протянул ей визитку, сам не понимая, почему так поступает. – Звоните, если просто захочется поговорить. О ваших детях. Об этих убитых мужчинах. О… Об ассоциации, где они работали. О «Вогельзуг».

Лейли взяла визитку, долго ее рассматривала, как будто решала, может ли доверять странному легавому, и пошла прочь, не промолвил ни слова, перед дверью надела очки в ярко-красный оправе, украшенной пунцовой розой с шипами.

Странная женщина…