Вкус запретного плода - Галина Романова (2019)

Настя стояла перед зеркалом в своей прихожей и делала вид, что застегивает блузку. Присутствие мужа за спиной она чувствовала спинным мозгом. Слышала его напряженное дыхание. И почти угадывала течение его тревожных мыслей. Он всегда и всего опасался. Всегда за всех переживал: за нее, за мать, за сестру и племянниц. А теперь, когда в прессе раздули историю погибших при невыясненных обстоятельствах мужчины и женщины, он буквально ходил за ней тенью.

Отвозил на работу. Встречал с работы. Пару раз за минувшую неделю привозил ей в офис комплексный обед. Он…

Он перекрыл ей кислород по всем направлениям! Он лишил ее свободы! И ее запретные свидания с Женей на время пришлось прекратить. А они скучали. Они уже не могли друг без друга. И расставание больше чем на сутки вгоняло обоих в тоску.

Поэтому было решено самим напроситься в командировку, в которую никто не хотел ехать.

— Даже если бы и не было этой командировки, мы бы ее все равно придумали, правда, малыш? — Женя смотрел на нее влюбленными глазами. — Правда?

— Конечно, — неуверенно отозвалась она.

Если честно, она не представляла, как она смогла бы придумать командировку. Ее мужа сложно обмануть подобным образом. Он бы позвонил кому-нибудь или заехал за ней в офис. И подлог раскрылся бы. Не могли же они всех на свете посвятить в свой заговор. Это и стыдно, и опасно. Все равно кто-нибудь да проговорился бы.

А вот когда все по правде, то и бояться нечего.

— Настюша, а кто с тобой едет в эту командировку? Ты, кажется, не говорила?

Это был один из излюбленных приемов Вовы: поймать ее на несостыковках, заставить завраться. Но если в первые годы это у него выгорало, она часто палилась, и рыдала потом часами, и неделями сидела взаперти, то теперь нет. Теперь она поднаторела в искусстве наставлять мужу рога. И поймать ее можно было только разве на любовнике. Проболтаться она уже не могла.

— Милый, я говорила тебе. Ты забыл, — мурлыкающим, убаюкивающим голосом произнесла Настя, тщательно заправляя скучную блузку в длинную юбку. — Сначала я должна была ехать с Вероникой, но у нее дома случился какой-то форс-мажор. Ей пришлось даже взять отпуск. И теперь со мной едет молодой айтишник. Кажется, его зовут Женя. Но могу и ошибиться. Видела фамилию и инициалы. Имя на букву «Е». Не Екатерина же и не Елена. Так ведь?

— И вы поедете с ним в одном купе?

Острый кадык мужа заерзал вверх-вниз.

— Представь себе! — фыркнула она будто досадливо. — С ним, в одном купе. Хорошо еще, что его девушка с ним едет, развлечения ради. Мне хоть будет с кем словцом перемолвиться. А то представляю себе дорогу из трех дней! Сидит этот скучный тип в компьютере, я в женских журналах. И ни слова, кроме доброго утра и спокойной ночи. Ужас! Хорошо, что девушка его едет.

— Да, хорошо. — Вова заметно расслабился. Легонько коснулся ее шейных позвонков указательным пальцем. — Ну, раз у него есть девушка, значит, не такой уж он и скучный, айтишник этот.

— Возможно. Мне это, если честно, все равно. Я еду туда много и напряженно работать. Обещали премию.

— Не помешала бы. — Володя покосился на вешалку, где болталась его старая кожаная куртка, которую он все никак не решался выбросить. — Может, наконец удастся что-то мне купить. На замену этой ветоши.

— Конечно, купим, милый!

Настя повернулась к нему и, пряча счастливую улыбку, прижалась лицом к его груди. От футболки мужа неприятно пахло кухней. Он только что закончил готовить обед себе и двум своим племянницам, которые обещали к нему заскочить после лекций в институте.

— Но ты и себя не должна забывать, — тихонько дул он ей на макушку. — У тебя износились осенние сапоги.

— Потерю набойки ты называешь «износились»? — Смех все же вырвался, хотя и не слова мужа были тому причиной. — Я их еще не один сезон поношу.

И, помня о скопидомстве мужа, Настя добавила: