Вкус запретного плода - Галина Романова (2019)

— Хорошо. Я понял. И все же вспомни, о чем вы говорили с Лизой в такси…

Сысоев больше ничего толком ему не сообщил. Все мямлил, дергался, как судорожный. Несколько раз принимался плакать. Но выходило у него уже так себе. Кирилл понял, что первое потрясение с парня схлынуло. И жалость к Лизе постепенно вытесняется страхом за себя самого и жалостью к себе же.

— Я его отпустил, — доложил он, вернувшись в кабинет, где Хорцев о чем-то оживленно беседовал с Егоровой.

— А как же еще! — фыркнул майор. — Ему предъявить нечего.

— Кроме того, что он впутал девчонку в свои грязные игры с замужней дамой, — вдруг вступила Егорова.

Странно, она даже в сторону Хорцева не глянула, хотя тот ее выступления явно не одобрил. Она должна быть его союзником, и никак иначе. И вдруг поддакнула Кириллу.

— Считаете, лейтенант, что к убийству Елизаветы Воронцовой причастен муж замужней дамы?

Щеки Хорцева сделались пунцовыми. Руки принялись метаться над столом, беспричинно перебирая бумаги.

— Не уверена, но с подозрения я бы его не снимала.

— Но у него же алиби, лейтенант, — всплеснул руками Хорцев, расшвыряв бумаги по столу. — Понимаете, нет? У Владимира Скворцова алиби. Стопроцентное, железное алиби. С ним как быть?

— Кто подтвердил его алиби, товарищ майор? — продолжила настырничать Егорова. — Сестра? Племянница? Родственники! Которые любят его. Которые наверняка не могут простить его жене многочисленные измены. Я говорила с племянницей, товарищ майор. Она Анастасию ненавидит. Просто ненавидит. И даже этого не скрывает. И если честно…

Егорова выпорхнула из-за своего рабочего стола и принялась мерить тесную площадь кабинета мелкими шажками.

Некрасивая, сделал очередной вывод Кирилл, наблюдая за ее метаниями из-под полуприкрытых ресниц.

Худая. Мелкая. Стрижка дурацкая. Глаза ничего будто бы, но часто злые. И нос длинноват. Тонкий и длинный. И сует его она часто не туда, куда надо. Губы помады не видели. Иногда бывают до такой степени обветренными, что закрадываются подозрения, что Егорова, не переставая, на ветру целуется. Но это бред. Не с кем ей целоваться. И сержант из дежурки, что покрывается щетиной, не успев побриться, с другой девчонкой встречается. Зря он его подозревал в отношениях с Егоровой.

Хотя ему все равно, с кем целуется или нет Егорова и почему у нее часто бывают обветренными губы.

— И если честно, то я ее понимаю, товарищ майор. Любить и уважать такую женщину, как Анастасия Скворцова, не за что.

— Понял. Только вот за что Лизу-то убивать ее мужу? Мотив, лейтенант Егорова?

Она запнулась. Мотива не находилось. Она покусала с досады губы, и Кирилла осенило. Вот почему ее рот часто непригляден! Она же покоя ему не дает. Зубами терзает. От злости. Злая очень. Потому и худая такая.

— Он мог выместить на ней злость. Жена с любовником уехала. Подруга любовника, которая им подыграла, осталась. Он злобу и выместил, — неуверенно произнесла Егорова и вернулась за стол, словно за баррикадой спряталась.

— Слишком замысловато, лейтенант. — Цвет лица у Хорцева сделался прежним, когда он покосился в сторону Кирилла. — А что наш мастер розыска помалкивает, а? Есть что добавить?

Хорцев помолчал, пожевал губами и ядовито заметил:

— У тебя же всегда есть что добавить, разве нет?

Кирилл вдруг встал, что делал нечасто в кабинете. Он, являясь на службу, прилипал задом к стулу, если не случалось никаких выездов. Встал, подошел к Хорцеву и, вытащив из кармана затертый неясный снимок, осторожно положил его на стол перед майором.

— Нам надо искать его, — ткнул он пальцем в нечеткое изображение мужчины в футболке и кепке.

— Это кто? — Хорцев притворно сощурился, будто зрение ему внезапно изменило.

— Это один из мужчин, которые самовольно проникли на территорию студенческого городка следом за погибшей Елизаветой Воронцовой. С разницей…