— Точно, — весело гляжу на него. Снова при таком освещении глаза его кажутся темнее. Он обходит меня сзади, чтобы поставить на стойку рюмку, и задевает по дороге. По рукам бегут мурашки. Я дрожу. Пытаясь отвлечься, заговариваю с Локи.

— Хочется поскорее вернуться домой на Рождество? — дружелюбно спрашиваю его. Мне пришлось придвинуться к нему и проорать вопрос на ухо.

— И да, и нет, — улыбается он, — кажется, будто я еще недостаточно здесь осмотрелся, но будет здорово повидаться с семьей. Так что кто его знает, может, и вернусь.

— Чем будешь заниматься, когда вернешься?

— Понятия не имею, — пожимает он плечами, — наверное, продолжу выступать. У меня нет далеко идущих планов относительно карьеры.

Мне нравится его непринужденность.

— Я буду скучать по тебе! — в порыве нежности обхватываю его руками за шею и дружески обнимаю, чуть покачиваясь из-за своего далеко не трезвого состояния.

Он отодвигается и сдвигает брови. Что не так?

— Пошли танцевать! — кричит Бриджет и тащит меня за собой, а я даже не успеваю ничего у него спросить.

Позже подошвы начинают гореть так, что я уже просто не могу стоять на ногах, начинаю искать свободное место. Заметив Алекса с кое-какими друзьями Марии, подхожу к нему. Он двигается, освобождая мне место, но все равно тут очень тесно.

— Ноги до смерти болят, — жалуюсь я, — зачем я все время надеваю эти дурацкие каблуки?

Он, улыбаясь, убирает мне за ухо выбившуюся прядь. Снова до боли знакомо.

— Прости, — произносит он, похоже, смутившись так же, как и я.

Я поспешно качаю головой, а потом начинается песня, которая, очевидно, значит что-то важное для друзей Марии, потому что они разом бросаются на танцпол, оставляя нас наедине.

— Ты когда-нибудь думал обо мне? — вопрос вылетает прежде, чем я успеваю его обдумать.

Повернувшись, он смотрит на меня, и на его лице появляется измученное выражение.

Да-да, знаю, это неправильно, я пьяная и должна встать и уйти. Или он должен встать и уйти. Но он сидит, и я словно прилипла к одному месту.

Он медленно кивает, не отрывая от меня глаз.

— Все время.

Сердце выскакивает из груди, а пульс скачет так, что гремит в ушах, заглушая музыку.

— Что произошло после того, как я уехала? — Мы сидим рядом, довольно далеко от колонок, и нам не приходится выкрикивать слова.

— Мы начали с того места, на котором остановились, — тяжело вздыхает он. — А ты исчезла из жизни.

Мы оба сидим со скрещенными руками, и пальцы его правой руки неожиданно касаются моих. Кончики его пальцев словно бьют меня током.

— Я перерыла все журналы — искала твое имя в выходных данных, — признаюсь ему.

— Я работал в газете. — Он чуть растягивает губы в улыбке.

— Знаю.

Он сдвигает руку и обхватывает кончики моих пальцев своими. Кажется, что так правильно, так и должно быть. Все вокруг тает и расплывается.

Я люблю его. Неожиданно осознав это, я хочу рыдать во весь голос.

— Почему ты не подождал наверху? — спрашиваю его, начиная хлюпать носом. — Когда мы увиделись на эскалаторе?

— Я хотел, — отвечает он, — но я подумал о Заре и просто… не мог.

Услышав ее имя, я невольно сжимаю кулак, и из-за этого движения наши пальцы разрываются.

— Бронте, — шепчет он. И тут я вижу, что к нам идет Лиза. Заметив, как близко мы сидим друг к другу, она перестает улыбаться. Придя в себя, я отодвигаюсь.

— Эй! — радостно восклицаю я. — Веселимся?

— Да, а вы? — Она садится рядом с Алексом. Наш разговор прерывается. Пока.