Отважная лягушка - Анастасия Анфимова (2019)

— Так те воды помогают и от бесплодия, — удивилась слушательница.

— Говорят: мало есть болезней, которые они не могут излечить! — со своим обычным апломбом заявил рассказчик.

— Спасибо, господин Минуц, — искренне поблагодарила девушка. — Отец всю жизнь рассказывал мне об Империи, но только вернувшись на родину, я поняла, как мало о ней знаю.

Явно польщённый собеседник всем видом показывал терзавшие его сомнения: продолжить дальше разговор или нет?

Наполнив свой стакан, Ника знаком предложила налить разведённого вина и ему. Только после этого дядин коскид многозначительно прошептал:

— Я слышал, что ещё осенью в Нессейскую долину выехала императрица со всем своим двором. Должно быть, она до сих пор там живёт.

— У вас есть знакомые среди царедворцев, господин Минуц? — решив польстить болтуну, притворно охнула девушка. — Наверное, об этом известно далеко не всем?

— Ну, не такая уж это и тайна, госпожа Юлиса, — всё же счёл нужным заметить собеседник. — Но я, действительно, кое-кого знаю в Цветочном дворце.

— В Цветочном? — удивилась слушательница.

Посланец регистора Трениума вскинул брови, потом рассмеялся.

— Я и забыл, как давно ваш отец покинул Радл. За это время Император, кроме старинного Палатина, построил себе ещё несколько вилл и летний дворец за Веренариумом, там, где когда-то стояли дома заговорщиков. Рядом разбили прекрасные сады, куда по праздникам пускают гулять горожан. Там так красиво, госпожа Юлиса! Какие розы и фиалки! Наверное, нечто подобное есть только в обители небожителей! Вот поэтому дворец и называют Цветочным.

— Тридцать лет — большой срок, господин Минуц, — задумчиво покачала головой путешественница. — Я обязательно напишу обо всём отцу. Пусть почитает и порадуется за свой родной город. Если он, конечно, дождётся моего письма, которое попадёт к нему не раньше, чем через два года.

— А кто же доставит его в Некуим, госпожа Юлиса? — усмехнулся посланец Итура Септиса.

— Надеюсь, что господин Картен из Канакерна к тому времени ещё будет плавать за океан, — пояснила Ника. — И не откажется передать несколько свитков своему другу от его дочери…

Их разговор прервал Солт, сообщивший Минуцу, что баня готова. Вежливо раскланявшись, дядин коскид ушёл, а племянница регистора Трениума, заказав ужин скромно стоявшей у стены Риате, велела ей выяснить самочувствие господина Ротана.

Ника опасалась, что тот свалится, тогда придётся задержаться в Поуле, а ей этого очень не хотелось. По правде сказать, она уже устала от бесконечной дороги.

Понимая, что выполнение данного поручения займёт какое-то время, девушка, оставив крошечный огонёк на самом кончике торчавшего из носика светильника фитиля, улеглась на ужасно скрипучую кровать.

Из-за отсутствия в комнате окон, она не могла определить, сколько прошло времени, но чувствовала, что уже немало, а рабыня всё не возвращалась.

Хозяйка не рассчитывала, что та быстро расстанется с Солтом, однако, столь долгое отсутствие начинало беспокоить. Скоро Ника начала ворочаться с боку на бок. Тревога нарастала. Пару раз она порывалась встать, но всякий раз удерживала себя на кровати, едва не застонав от облегчения, когда в дверь тихонечко поскреблись, и виноватый голос невольницы прошептал:

— Откройте, госпожа, это я.

Зарычав от праведного гнева пополам с плохо скрываемой радостью, девушка так резво отшвырнула в сторону одеяло, что чуть не погасила робкий огонёк светильника. Перспектива остаться в полной темноте отрезвила разгорячённые нервы. Ругаясь себе под нос, она достала из-под подушки кинжал, и обжигая ступни о холодные половицы, шагнула к двери.

— Это ты, Риата?

— Да, госпожа, — с полным искреннего раскаяния вздохом ответила собеседница.

— Одна?

— Конечно, госпожа! — теперь в голосе рабыни прозвучало нескрываемое недоумение.

Встав с боку, Ника осторожно отодвинула засов.

— Заходи.