Алхимия любви - Ника Ёрш (2020)

Она остановилась перед высокой деревянной дверью, потянула за ручку и пригласила Розу войти.

– Оставьте обувь здесь.

Роза кивнула и сняла туфли, аккуратно отставила их в сторону, после чего вошла в большой прямоугольный зал. Ее голые ступни ощущали холод и шероховатость камней, захотелось обхватить себя руками за плечи. Но Роза лишь выпрямилась, приближаясь к статуе в центре помещения. Это было весьма искусно выполненное дерево. Высокое, в потолок, тонкой работы.

И чем ближе к нему подходила Роза, тем сильнее ее охватывало раскаяние, жгучее, как огонь факелов, что горели в пустых коридорах. Ноги ее ослабели, подкосились. Она упала на колени, больно ударяясь о серый камень; из ее глаз потекли слезы, смывая с лица маску холодного безразличия.

Древо откровений подарило ей видение. Оно было столь ярким, что ослепляло, а счастье, в котором купались его участники, заставило сердце Розы дрогнуть.

Она словно бы смотрела в окно старого особняка, в котором так долго работал ее муж. Просторный зал Грэми-Холла был наполнен смехом и теплом, в нем собрались родные люди, чтобы отметить приход первого снега. Первенец Вольта и Сабины как раз проснулся, и нянечка принесла его к родителям. Малыш скуксился и потребовал внимания, которое тут же получил с избытком. Раньше родителей к нему успела подойти Молли Краспер, а Лина – ее дорогая девочка! – с умилением погладив свой большой живот, спросила у стоящего рядом Оливера:

«Неужели и у нас скоро будет такое же чудо?»

Он обнял Лину, прижался щекой к ее виску и уверенно прошептал:

«У нас будет другое. Свое!»

Дворецкий откупорил бутылку с шампанским и стал разливать напиток по бокалам, а Вольт предложил тост:

«За любовь! И за алхимика, сумевшего вывести каким-то невероятным образом формулу, позволившую нам найти друг друга!»

«За любовь!» – вразнобой повторяли присутствующие, разбирая бокалы.

«За любовь», – грустно проговорил Уоррен Эйсби, с тоской посмотрев в окно. Розе показалось, что он видит ее, что смотрит прямо в ее глаза, проникая в самую душу. Но тут его позвала Лина, отвлекая объятиями от нелегких мыслей…

…Видение развеялось, а Роза лежала на полу, обняв себя руками за голову, прижав сбитые в кровь колени к животу, и выла, как раненое животное. Понимание и раскаяние пришли к ней так поздно! Ей всего-то и надо было, что нести в душе свет, озаряя им путь любимых людей, но она решила сделать больше, решила, что знает лучше… И вернуть назад уже ничего нельзя. Можно только попытаться искупить, день за днем стараясь быть полезной тем, кто истинно нуждается в этом. Только так ее жизнь можно оправдать…

Через три дня мистеру Эйсби пришла магограмма из Приобучного монастыря. Роза просила у него прощения и сообщила о добровольном постриге, желая любимому и единственному Уоррену быть здоровым и радоваться каждому дню – ведь отныне она будет неустанно молиться за их с Линой будущее.

Эпилог

Рита выглянула из-за угла, чтобы посмотреть, как справляется новенький лакей. Тот чинно прошел между столами, удерживая в руках поднос с напитками.

– Выпендрежник, – фыркнула горничная, покачав головой.

– Что ты здесь делаешь?!

От окрика нового дворецкого, мистера Хулла, у нее чуть сердце не оборвалось.

– Ты где должна быть? – грозно спросил он, сверкнув глазами.

– Иду-иду!

Она подхватила юбки и понеслась помогать кухарке, миссис Моес. Из коридора тянуло такими вкусными запахами, что моментально скрутило живот.

– Есть хочу, умираю, – пожаловалась Рита, вбегая в кухню. Там царил хаос: всюду стояли блюда, которые следовало относить наверх. Где-то чаны еще закипали, а жара стояла такая, что даже магия не помогала ее развеять.

– С ума они там посходили, – бурчала миссис Моес, подавая Берте – новой помощнице – сотейник с подливой. – Скорее, передай лакею! Это нужно поставить рядом с индейкой! А ты что расселась, Рита? Велено помогать!