Ключ Иоко - Варвара Еналь (2019)

И я, вежливо улыбнувшись Зоману, спросила, можно ли взять немного еды к себе в комнату: мол, порисую немного и снова перекушу.

– Бери сколько хочешь, девочка. Еды в этом замке полно, – ответил мертвяк.

3

В ненастоящих окнах моей уютной мансарды бодро светили ненастоящие луны. Они не двигались, не тускнели и не прятались за облака. Как круглые фонари, они отбрасывали серебристый свет на подоконники, пробиваясь через тонкие, полупрозрачные шторы и освещая дощатый пол и уютные цветные половички.

Я устроилась на кровати, положила перед собой старые рисунки и принялась их рассматривать. Света мне не хватало, потому пришлось всюду расставить толстые цветные свечи. Замок утих, Зоман снова куда-то пропал, и в этой странной тишине я слышала лишь легкое потрескивание пламени, шуршание старой бумаги и собственное дыхание.

Впрочем, меня это не пугало. Очень хотелось рисовать. Мои руки буквально зудели от желания схватиться за карандаш, а тонкие, изящные линии старых рисунков манили точно загадочные руны. Я должна, непременно должна их повторить!

Вместо стола я использовала плоский деревянный поднос, положив его прямо на покрывало кровати. И вот спустя секунду остро отточенный карандаш уже порхал над бумагой, а я напевала себе под нос мелодию из человеческого мира, полностью погрузившись в творчество.

Мне нравилось это делать. Сначала я изобразила голову кудрявого ребенка, и мне удалось передать невинность и осторожную грацию, присутствовавшие на портрете. Блестящие глаза, длинные реснички, пухлые губы и непокорные кудряшки. Малышка вышла такой славной, что я довольно улыбнулась.

Рисунки я планировала оставить такими как есть, им не нужны были краски. Эти мягкие линии лучше всего передавали отцовскую любовь к своей дочери – вот что я поняла, копируя старинные гравюры.

Затем я перешла к изображению девушки с семечком в ладонях. Ее глаза сияли радостью – мелкие морщинки в углах и умело расставленные блики в зрачках усиливали это ощущение. Семя чем-то напоминало сердечко, острое внизу, широкое вверху. Выпуклое, с тщательно прорисованными тенями, оно и глаза девушки казались самыми интересными деталями картины. Я начала наносить штрихи, стараясь четко придерживаться авторского стиля.

Конечно, это то самое семечко Дерева-портала, сомнений нет. Амалина держит в руках то, что позднее станет ее проходом в другой мир. Интересно, скучала ли она по своему замку, по отцу? Жалела ли, что попала к нам?

В моем мире ведь тоже не все сладко. В те времена, куда попала та девушка, была страшная война. Люди погибали, царил голод. Это сейчас у нас все хорошо и мирно: новейшие технологии, современные лекарства, развитая цивилизация. А тогда…

Каково ей пришлось? Что с ней произошло?

Я так увлеклась рисованием, что не заметила, как в комнате появился гость. И лишь когда над самым ухом прозвучало грубоватое: «Дай посмотреть», я вздрогнула и подняла глаза.

У края кровати стоял Дан и невозмутимо улыбался.

– Что ты здесь делаешь? Преследуешь меня? – возмутилась я.

– Ни в коем случае. Просто пришел попрощаться, потому что ухожу в свои земли. Я теперь свободен, и все благодаря тебе, София. Извини за выходку с Бдуком: у нас троллей не любят. Это мерзкие создания, готовые предать при первой же возможности.

– Простила. Все, попрощался? Счастливой дороги. Можешь уходить.

– Так быстро? – удивился парень. – София, тебе не приходило в голову, что ты мне нравишься?

– Такая чушь мне в голову не приходит, – отрезала я, удивленно глядя на бывшего ворона.

Дан вдруг стал серьезным, и с его губ сошла нагловатая усмешка. Он опустился на одно колено и положил ладонь на мою руку. Его удивительно красивые карие глаза казались грустными и нежными одновременно. В каждой черточке его лица – а лицо Дана обладало особенной выразительностью – сквозили сильные чувства.