Дикий - Элла Савицкая (2020)

Наверное, я должна была бы почувствовать облегчение, но оно не приходит. Сумасшедшие глаза напротив кажутся нереальными. В них столько боли, отчаяния, ярости. Внутри Матвея хаос, рвущийся наружу. Я на физическом уровне ощущаю, как его трясет. Или это меня. Зуб на зуб не попадает.

Он большими пальцами гладит мои губы, слишком резко проводит своей щекой по моей, словно извиняется так за произошедшее там в клубе.

В кармане его джинс начинает звонить мобильный, мелодию которого мы игнорируем бесконечные мгновения. Мимо проходят люди, нас объезжают машины, недовольно сигналя, а мы как будто провалились в какое-то параллельное измерение. Ни он, ни я не можем разорвать эту наэлектризованную связь.

Звонок прекращается, но уже через секунду снова разрезает пространство.

— Да блядь… — не позволяя мне отойти, Матвей достает телефон и принимает вызов. — Алло… Что? — хватка на моем теле сначала ослабевает, а потом и вовсе исчезает. Матвей отшатывается назад. Выражение его лица мгновенно меняется, смертельно бледнея. — Как она? Куда ее скорая повезла?

Я внутренне сжимаюсь. Шестое чувство вопит о том, что случилось что-то ужасное. Он так переживает только за семью, а значит… Внимательно всматриваюсь в ставшее подобно маске лицо. Пытаюсь уловить хотя бы малейшую эмоцию, но их нет. Только крепко сжатая челюсть.

— Я понял. Сейчас поеду туда.

— Что случилось? — выпаливаю, как только заканчивается разговор.

— Лана в больнице.

Глава 37

Марина

Светлый пустынный коридор морально давит. За прозрачным стеклом на идеально белой кушетке спит Лана под капельницей абсорбирующего вещества, как нам объяснил врач. В частной клинике все совсем не так, как в государственной. Там бы пришлось долго добиваться хотя бы выхода к нам доктора, здесь все иначе. Высокий статный мужчина в белом халате подошел сразу же как только узнал о приезде Матвея. Похоже, это был семейный врач Кешновых, так как они общались достаточно тесно.

Доктор Лемешев объяснил нам, что жизни девчонки ничего не угрожает. Валя увидела ее падение, поспешила за Кириллом, и пока перепуганный брат мчался к бассейну, вызвала бригаду скорой помощи. Когда они приехали, Лана уже была в сознании, но ее все равно забрали сделать необходимые анализы и провести осмотр. Судя по внешним признакам, она была сильно под градусом, но употребляла ли наркотики, как раз сейчас выясняется.

Пока мы гнали по трассе, я впервые поняла, каково это бояться за чужую жизнь. Страх был такой сильный, что буквально сковал изнутри, покрывая внутренности ледяной коркой. Матвей всю дорогу молчал. Просто смотрел вперед, резко выкручивая руль на поворотах. Его напряжение передавалось мне невидимыми волнами, и я понимала почему. Для него все было страшнее, чем для меня. Он переживал подобное состояние во второй раз. Взгляд парня остекленел, тело превратилось в гранит. Он был похож скорее на машину, чем на живого человека.

Чувство потери всегда было чуждо для меня. Дети в интернате приходили и уходили. С теми, с кем мы делили игрушки, наша связь прервалась несколько лет назад. Вика… Она подруга. Но она не семья. А для Матвея Лана родная кровь. Сегодня впервые за все время нашего знакомства я увидела в его глазах искренний страх. В момент, когда по телефону сообщили о произошедшем, эта эмоция не смогла укрыться под маской извечной бравады.

Говнюк любит девчонку. Любит, хоть и возвел вокруг себя железобетонные стены. Всю жизнь он живет в ожидании повторения того, что случилось с Ксюшей, и эта боль не дает ему подпустить ближе младшую сестру. Только разве не мы сейчас довели ее до случившегося? Эта мысль настойчивой догадкой зудела в ушах всю дорогу, пока мы неслись по трассе.

Девчонка не выдержала груза предательства с моей стороны и безразличия с его. Мнимого безразличия.

— Матвей? Кирилл? — голос доктора раздается по коридору, где мы сидим в ожидании вердикта.