Небеса в бездне - Эдриенн Янг (2019)

Стены были сложены из огромных древесных стволов, они казались гораздо больше тех деревьев, что окружали деревню. В центре храма пылал яркий огонь, и с потолка свисали массивные рога лося, к которым крепились зажженные свечи. Изнутри веяло жаром, и спину согревало теплом в то время, как снежинки налипали на платье. Издалека к Феле приближалась снежная буря, спрятав в своих темных тучах еще более сильный снегопад. Тот, что до весны запрет меня в этой деревне.

Еще одна рабыня с корзиной, полной тысячелистника, стояла с другой стороны от арки. Она устремила взгляд в землю, застыв на месте. На ней было серое шерстяное платье, похожее на мое, волосы заплетены в тугие косы. Ошейник потускнел после долгих лет, и то же самое произошло с ее безразличным, абсолютно пустым лицом.

Воины Рики поднимались вверх по склону, утопая в снегу, и мой взгляд тут же метнулся к лесу. Толпа вооруженных до зубов врагов приближалась, а я стояла, держа корзинку с цветами. Что могло помешать кому-нибудь из них схватить меня и бросить в огонь?

Мое плечо ныло под тяжестью корзины, слабые мышцы напрягались под кожей, и я поежилась, пытаясь пристроить корзину на другой бок.

Они приходили целыми семьями, мужчины и женщины с детьми или стариками. Первая группа остановилась у входа, каждый взял по цветку тысячелистника и, положив его в ладони, осторожно выставил перед собой. Я старалась избегать их недоброжелательных взглядов, в которых ясно читалась ненависть. Но ее быстро сменяло нечто, похожее на удовлетворение, что-то вроде торжества справедливости, когда они замечали мой ошейник.

Они ненавидели меня так же сильно, как и я их. Но они победили. И прекрасно об этом знали.

– Добрый вечер, – послышался за моей спиной ласковый голос, и мужчина, стоявший рядом со мной, обернулся, и на его суровом лице расцвела улыбка.

Я тоже обернулась и увидела пожилую женщину в янтарном платье, державшую плетеную клетку. Из нее таращила на меня огромные желтые глаза белоснежная полярная сова. Длинные связки ожерелий из деревянных бусин, украшавшие шею женщины, означали, что передо мной была Тала, верховная жрица, объявляющая волю Торы.

Дети окружили ее со всех сторон и принялись совать в клетку пальцы, а она увлекла их за собой в теплый ритуальный дом. Они по очереди входили внутрь, семья за семьей, и по открытому проходу шли к сиявшему огню, где некоторое время безмолвно стояли, глядя на языки пламени, а затем бросали в огонь тысячелистник. Эти подношения наполняли воздух запахом жженых цветов. Аромат долетал до дверей, окутывая меня с ног до головы.

Рабы сновали вокруг, подсыпая в мою корзину новые порции тысячелистника, помогая заносить вещи внутрь для прибывших Рики, пока наконец тропа не опустела. Деревня, раскинувшаяся внизу, выглядела покинутой, кроме одного дома через тропинку от Инге. Из отверстия в крыше шел дым, а в окне был виден свет.

Ко мне подошла Инге и забрала корзину, кивком указав на дверь. Я помедлила, снова взглянув на изображение перед входом. Вход в их ритуальный дом казался мне ужасным святотатством.

– Аска, – подтолкнула меня Инге, и я двинулась следом за остальными рабами под арку, где было очень шумно и так жарко, что мою замерзшую кожу стало пощипывать. Двери, скрипнув большими железными петлями, захлопнулись, и Рики стихли. Мужчины и женщины расселись на длинных скамьях, окружавших огонь рядами, доходившими до стен храма, а дети сгрудились впереди, устроившись прямо на земле. Я прислонилась к задней стене вместе с другими рабами, сжимая ладонью пульсирующую от боли руку и чувствуя на себе еще больше злых взглядов.

Все затихли, когда встала женщина в янтарном платье, проведя пальцами по золотистым волосам, в которых поблескивали серебристые ленточки седины.

– Видр, выходи.