– Да я бы с удовольствием, – развела руками Кравчук, – только Илона больше не появлялась!

– Как это?

– Да вот так! Я даже занесла ее в компьютер и через два дня нашла подходящих усыновителей, но мне не удалось связаться с Илоной – ее мобильный не отвечал.

– Вот как… Значит, вы не знаете, куда она делась?

– У нас много конкурентов, – пожала плечами Кравчук. – Не удивлюсь, если кто-то из них перебежал нам дорожку! Вот, сами поглядите, – и, выдвинув ящик стола, она вытащила пачку буклетов. – Они не стесняются – приходят прямо сюда и оставляют здесь свою рекламу, представляете?

– Разве ваша охрана не призвана воспрепятствовать этому?

– В этом доме располагается больше двух десятков агентств, – вздохнула гендиректор. – И у нас общий холл. Там ежедневно проходят тучи народу, и никто не может запретить оставить буклеты в зале ожидания.

Карпухин повертел в руках буклеты.

– Могу я их забрать? – спросил он.

– Да ради бога – завтра еще столько же притащат! – усмехнулась Кравчук. – Могу я вам еще быть чем-то полезна?

* * *

Я входила в бизнес-центр «Волна» с сильно бьющимся сердцем. Я давно не была в офисе ОМР, и многие интересные дела прошли мимо меня – Андрей тщательно оберегал мой покой. И вот я все-таки получила доступ в «святая святых», хотя мой любовник и босс сдался не без боя. Ему пришлось признать, что я продвинулась в своем расследовании, предоставила в распоряжение Карпухина полезные сведения, а потому имею право здесь находиться. Не последнюю роль сыграло и то, что в делах убитого Тимура Семагина и пропавшей Татьяны Цепко наметилась связь. Андрею ничего не оставалось, кроме как позволить и мне участвовать в «саммите». У меня создавалось ощущение, что он обернул меня в теплый кокон и боится, как бы что не просочилось снаружи внутрь и не побеспокоило меня.

Я была так рада видеть членов Отдела, что обняла их всех – даже патологоанатома Леонида Кадреску, у которого прикосновения посторонних вызывали ужас на грани обморока. Тем не менее, он вошел в положение и терпеливо вынес «экзекуцию». Выглядел Кадреску отменно, как всегда, и я украдкой окинула свою расплывшуюся от беременности фигуру в большом зеркале на стене. Сравнивать нас глупо: в конце концов, Леонид – мужчина, причем мужчина-атлет, почти двухметрового роста. Однако мы практически одного возраста, а он выглядит лет на десять моложе. Кожа его всегда загорелая, даже зимой, прическа – волосок к волоску, и волоски эти удивительным образом удерживаются на голове в строго вертикальном положении, игнорируя законы земного притяжения. Черные глаза, почти лишенные зрачка, всегда смотрят мимо собеседника или, скорее, сквозь него – встретиться с Кадреску взглядом представлялось делом крайне затруднительным. Лицо Леонида обычно хранит скучающе-презрительное выражение, и тех, кто его совсем не знает, данный фактор может отпугнуть. Для того и предназначено это выражение – Леонид не любит общения. К счастью, по работе ему в основном приходится иметь дело с молчунами.

Никита заключил меня в медвежьи объятия. Этот парень, воспитанник Андрея и почти что его сын, нравился мне всегда. Думаю, это чувство взаимно. Во время войны в Осетии Андрей спас ему ногу, а возможно, и жизнь, ведь если бы он не заставил начальника полевого госпиталя отправить поисковую бригаду в разрушенный бомбежкой квартал, Никита мог так и остаться под завалом. Я заметила, что он уже не опирается на трость. Честно говоря, я и раньше подозревала, что финт с палочкой – всего лишь уловка, чтобы нравиться девушкам: вид симпатяги-парня, у которого имеется легкий физический недостаток, неизменно вызывает у них чувство доверия и желание помочь.

Вика налетела на меня, как маленький цунами, и повисла на шее.

– Викусь, – пробормотала я, с трудом отрывая девушку от себя, – я и так ношу в себе несколько лишних кило. Ты, конечно, легкая, но…