Врач от бога - Ирина Градова (2011)

– Ну, тогда понятно, – усмехнулся Карпухин. – В отношении последних двух смертей у нас и в самом деле имеются лишь косвенные доказательства, но и их достаточно, чтобы обвинить Светлина. Вы помните, откуда доставили пострадавших?

– «Парк Победы», «Московская», «Электросила»! – выпалила Вика.

– Правильно, и произошли убийства в течение полутора часов, прямо друг за другом.

– Вы хотите сказать, что Светлин просто проехал на поезде, оставляя бутылки с отравой в кафе у метро одной и той же линии?

– Не очень умно с его стороны, но тем не менее факт! – подтвердил майор. – Правда, бутылок на местах происшествий не обнаружили, так как никому в кафе не пришло в голову вызывать милицию, только «Скорую», ведь, во-первых, никаких признаков насильственной смерти не было, а во-вторых, пострадавшие умерли не на месте. Зато работники кафе опознали мужчину с фотографии и рисунка.

– А первые пять убийств? – спросила Павел.

– С ними сложнее – особенно с Ириной Пластун, так как прямой связи ее с Вартаном Гаспаряном не наблюдается, но теперь уж позвольте нам поработать. Лично я думаю, что в этой цепочке одно слабое звено – Петр Глушко.

– Почему Петр? – удивилась я.

– Потому что ему придется терять меньше других, – пояснил Лицкявичус. – У Тюлениной – деньги мужа и фирма, у Томилина – банк тестя, у Гаспаряна – отцовский бизнес, а Светлин в этой ситуации может потерять больше всех – плюс организация убийств, а это пожизненное заключение. И только Глушко – пешка в игре, рискующая лишь собственной свободой. Если мы договоримся, он заложит нам всех фигурантов с потрохами, а там и остальные заговорят. Так что, даже если сам Светлин уйдет в отказ, его признание не понадобится.

– А могу я… присутствовать на допросе Глушко? – спросила я.

– Зачем это вам? – удивился Карпухин.

– У Агнии Кирилловны имеются личные мотивы, – сказал Лицкявичус. – Прошу вас разрешить ей присутствовать – в виде исключения.

Никак не ожидала поддержки от этого человека – век живи, век учись!

– Ну, разве только в виде исключения, – развел руками майор.

* * *

Честно говоря, я ожидала, что меня посадят за стеклом – одним из тех, что являются прозрачными с одной стороны и выглядят как зеркало – с другой. Насмотревшись детективных сериалов, я вполне могла на это рассчитывать, но в следственном отделе ничего подобного не оказалось. Я сидела в маленькой каморке, где был установлен небольшой черно-белый телевизор, и наблюдала за допросом Глушко на экране. Вел его сам Карпухин. Еще в комнате находился молодой мужчина в форме, который, по-видимому, вел протокол.

– Черт меня дернул на этот школьный юбилей пойти! – говорил Глушко подавленно. Выглядел он как человек, до сих пор не верящий в то, что совершил, – запавшие глаза, заострившиеся черты, трясущиеся руки, с трудом удерживающие сигарету, любезно предложенную майором. – Ведь не хотел я, да Валька потащила – пойдем да пойдем, интересно же поглядеть, какими все стали! А чего тут глядеть-то? И так ясно, что нам хуже всех живется… Наверное, она потому и рвалась туда, чтобы лишний раз меня мордой в дерьмо ткнуть: вот, мол, смотри, чего ребята добились, а ты, идиот, загниваешь в своем НИИ! Отношения у нас уже и так были никакие, и Валька заявила, что тогда без меня пойдет. Я этого, конечно же, допустить не мог: черт-те что она могла про меня ребятам наплести, да и совсем неудачником, который даже жену свою приструнить не хочет, выглядеть не хотелось. А ведь знал, знал – добром это не кончится!

– Кто завел разговор об убийстве? – спросил Карпухин, присаживаясь на край стола.