Женщина со шрамом - Филлис Джеймс (2010)

Бентон решил, что Робин Бойтон вряд ли встает рано утром, так что они с К-Д Уорреном отправились в Розовый коттедж уже после десяти. У этого коттеджа, так же как и у соседнего, который занимали Уэстхоллы, были сложенные из камня стены и крытая сланцевой черепицей крыша. Слева находился гараж с открытой стоянкой для одной машины, а перед домом — небольшой сад, засаженный в основном низкими кустами и разделенный узкой полосой дорожки из плоских камней неправильной формы. Крыльцо было увито густыми, переплетающимися ветвями, на которых несколько тугих коричневатых бутонов и один нежно-розовый, полностью распустившийся цветок объясняли название коттеджа. К-Д Уоррен нажал ярко начищенный звонок справа от двери, но прошло не меньше минуты, пока Бентон расслышал шаги, а затем скрежет отодвигаемого засова и щелчок поднятой щеколды. Дверь широко распахнулась, и Робин Бойтон встал перед ними недвижимо и, казалось, специально преграждая им вход. Какой-то миг длилось странное молчание, потом он сказал:

— Вам лучше зайти в дом. Я на кухне.

Они вошли в небольшую квадратную прихожую, в которой не было никакой мебели, кроме дубовой скамьи у не покрытой ковром деревянной лестницы. В распахнутую дверь слева можно было видеть мягкие кресла, диван, полированный круглый стол, а целый ряд картин на дальней стене — вроде бы акварелей — говорил о том, что эта комната служит гостиной. Полицейские прошли вслед за Бойтоном в открытую дверь справа. Эта комната тянулась во всю длину дома и была полна света. В том ее конце, что выходил в сад, была кухня с двойной раковиной, зеленой газовой плитой «Ага», с центральной рабочей стойкой, и столовая с прямоугольным дубовым столом и шестью стульями. У стены против двери они увидели большой кухонный шкаф с открытыми полками, заставленными самыми разными чашками, кружками, кувшинами и тарелками, а свободное место у переднего окна занимал кофейный столик с четырьмя стульями: все было старое и разного стиля.

Беря контроль над ситуацией в свои руки, Бентон назвал себя и представил К-Д Уоррена, затем прошел к столу и спросил:

— Может быть, сядем здесь? — И сел спиной к окнам, выходящим в сад, добавив: — А вы, мистер Бойтон, не сядете ли напротив?

Бойтону не оставалось ничего иного, как взять стул по другую сторону стола и сесть так, что свет из окон падал прямо на его лицо. Было очевидно, что им по-прежнему владеет какое-то сильное чувство — горе ли, страх или, может быть, и то и другое вместе, и выглядел он так, словно провел бессонную ночь. Лицо было желтовато-серым, на лбу блестели капельки пота, синие глаза припухли и спрятались в темных кругах. Однако он был свежевыбрит, и Бентон ощутил целую смесь запахов: мыло, лосьон после бритья и, когда Бойтон говорил, чуть слышный запах алкоголя в его дыхании. За короткое время после его приезда он ухитрился преобразить комнату так, что она стала выглядеть неприбранной и грязной. На сушильной доске рядом с раковиной — тарелки с присохшими остатками еды и грязные стаканы, в раковине — пара кастрюль, а переброшенное через спинку стула длинное черное пальто, пара испачканных глиной кроссовок у балконной двери и раскрытые газеты, брошенные на кофейном столике, довершали атмосферу общей неухоженности — помещения, в котором живут лишь временно и без удовольствия.

Глядя на Бойтона, Бентон думал, что такое лицо запоминается навсегда: светлые, золотистые волосы, густыми волнами безыскусно спадающие на лоб, замечательные глаза, сильная линия рта с идеально очерченными губами. Однако это была не та красота, что могла бы противостоять усталости, болезни или страху. Уже были заметны признаки упадка — недостаток живой энергии, мешки под глазами, чуть обвисшие мускулы вокруг рта. Тем не менее, если он и подкрепился, чтобы выдержать испытание, когда он заговорил, слова произносил четко и внятно.

Сейчас, обернувшись к плите и махнув в ту сторону рукой, он предложил: