Уже перед вечером они поняли, что им в целом удалось мало чего добиться. Для каждого из обитателей Манора, в том числе и для Маркуса, возвращавшегося из Борнмута, было вовсе не трудно зайти в Каменный коттедж. Но как мог бы кто-то, кроме Уэстхоллов, заманить Робина в дом, убить его и вернуться незамеченным в Манор мимо охранников? Разумеется, главной подозреваемой следовало бы считать Кэндаси Уэстхолл: у нее хватило бы сил затолкать Бойтона в морозилку, но еще не настало время думать о главном подозреваемом, поскольку они пока не получили убедительных свидетельств, что смерть наступила в результате убийства.

Было уже около пяти часов, когда у них высвободилось время для опроса Бостоков. Беседа проходила на кухне, где Кейт и Бентона усадили в удобные низкие кресла у окна, куда Бостоки подтянули от стола еще пару стульев с прямыми спинками. Однако прежде, чем сесть, они приготовили чай для всех четверых и с некоторой церемонностью установили перед гостями низкий столик, предложив им попробовать только что испеченное Ким еще горячее печенье. Густой аромат пряностей, перед которым невозможно было устоять, тянулся к ним из открытой духовки. Печенье, еще чуть обжигавшее пальцы, тоненькое и хрустящее, оказалось просто великолепным. Ким, лицо которой сияло, словно личико довольного ребенка, улыбалась полицейским, глядя, как они едят, и уговаривала их не стесняться — печенья еще очень много! Дин разливал чай, атмосфера стала какой-то домашней, почти уютной. Снаружи, за окном, пропитанный дождем воздух жался к стеклам, словно густой туман, а сгущающаяся тьма скрыла все, кроме геометрических очертаний регулярного сада; живая изгородь из высоких буковых кустов превратилась в далекое размытое пятно. Внутри же все было: свет, краски, тепло и умиротворяющий аромат горячего чая и еды.

Бостоки обеспечили друг другу твердое алиби. Они провели вместе почти все двадцать четыре часа прошедших суток, большей частью — на кухне или когда, воспользовавшись кратковременным отсутствием Мога, выходили в огород, выбрать овощи к обеду. Мог был весьма склонен выражать недовольство, если в заботливо выращенных им стройных рядах обнаруживались бреши. Вернувшись, Ким подала обед, потом убирала со стола, но в это время кто-то всегда был рядом — мисс Крессет или миссис Френшам.

Бостоки — и он, и она — выглядели потрясенными, но гораздо менее озадаченными или напуганными, чем того ожидали Кейт с Бентоном. Отчасти потому, подумала Кейт, что Бойтон наезжал лишь изредка и останавливался в гостевом коттедже, они не несли за него ответственности; его редкие приезды вовсе не добавляли радости в этот замкнутый мирок и рассматривались ими — особенно Дином — как потенциальный источник раздражения и лишней работы. Бойтон все же произвел впечатление — молодой человек с такой, как у него, внешностью, вряд ли мог остаться незамеченным, — но Кимберли, счастливая своей любовью к мужу, оказалась невосприимчива к классической красоте, а Дин, обожающий жену, прежде всего беспокоился о том, чтобы оберечь свою кухню от непрошеных вторжений. Ни тот, ни другая не казались особенно испуганными, как видно, потому, что сумели убедить себя, что Бойтон погиб в результате несчастного случая.

Сознавая собственную непричастность, заинтересованные, чуть возбужденные и не испытывающие горя, они непринужденно болтали, и Кейт дала разговору свободно течь. Бостокам, как и всем остальным в Маноре, сообщили только, что обнаружен труп Бойтона и где именно обнаружен. А что же еще сейчас можно было бы им сообщить? Оставлять всех в неведении о случившемся не имело смысла. Была надежда, что, если повезет, новость об этой смерти не попадет в газеты и что в деревне о ней не сразу узнают, если только удастся уговорить Мога держать язык за зубами; однако вряд ли было бы возможно или необходимо скрывать ее от обитателей Манора.

И только к шести вечера вдруг открылось что-то важное. Ким стряхнула с себя минутное задумчивое молчание и сказала: