Женщина со шрамом - Филлис Джеймс (2010)

Определить тот, что им был нужен, не представило трудностей. Он оказался много меньше, чем все остальные на кольце, и легко входил в замки обоих ящиков. Сначала они занялись левым, и Кейт пришлось с трудом вытягивать ящик, застрявший из-за скомкавшейся в дальнем его конце бумаги. Когда же она его с усилием выдернула, на пол посыпались старые почтовые открытки, счета, давний ежедневник, неиспользованные рождественские карточки и целое собрание писем. Бентон открыл шкафчик: он тоже оказался набит до отказа раздувшимися папками, старыми театральными программками, сценариями, рекламными фотографиями; в большом несессере, когда его открыли, они обнаружили старый сценический грим.

— Не станем сейчас разбираться во всем этом, — решила Кейт. — Давайте посмотрим, может быть, нас второй ящик хоть чем-то порадует.

Второй ящик поддался на ее усилие гораздо легче, чем первый. В нем лежали коричневая картонная папка и какая-то книжка. Книжка — старая, в мягкой обложке — оказалась романом Сирила Хэара «Несвоевременная смерть», а папка содержала только один лист бумаги, исписанный с обеих сторон. Это была копия завещания, озаглавленного «Последняя Воля и Завещание Перегрина Ричарда Уэстхолла», с указанием даты прописью на оборотной стороне:

«Засвидетельствуйте мою руку сего седьмого дня июля, две тысячи пятого года».

К завещанию была приложена квитанция об уплате пяти фунтов, выданная Холборнским отделением Высокого суда по наследственным делам. Документ был целиком написан от руки, черными чернилами, прямым, без наклона, почерком, достаточно твердым, хотя в последнем абзаце местами уже слабеющим. В первом абзаце П.Р. Уэстхолл назначал своего сына, Маркуса Сент-Джона Уэстхолла, и дочь, Кэндаси Доротею Уэстхолл, а также своих поверенных — фирму «Кершо Прайс-Несбитт», душеприказчиками. Во втором он выражал желание, чтобы его кремировали в присутствии лишь его семьи, без соблюдения религиозных обрядов и — впоследствии — без поминальных служб. В третьем параграфе, где почерк стал несколько крупнее, говорилось:

«Я отдаю и завещаю все мои книги Уинчестер-колледжу. Все те, что Колледжу не понадобятся, следует продать или распорядиться ими иным образом, как того пожелает мой сын, Маркус Сент-Джон Уэстхолл. Я отдаю все остальное, чем я владею — деньги и личное движимое имущество, — в равных долях моим двум детям, Маркусу Сент-Джону Уэстхоллу и Кэндаси Доротее Уэстхолл».

Завещание было подписано, и подпись удостоверена двумя свидетелями: Элизабет Барнс, назвавшейся домашней работницей и указавшей свой адрес — «Каменный коттедж в Сток-Шеверелле», и Грейс Холмс, медсестрой, проживающей в Розмари-коттедже, в Сток-Шеверелле.

— На первый взгляд — ничего, что могло бы заинтересовать Робина Бойтона, — сказала Кейт. — Но он явно приложил много усилий, чтобы достать эту копию. Думаю, нам лучше прочитать эту книжку. Вы быстро читаете, Бентон?

— Довольно быстро, мэм. Да ведь она и не очень толстая.

— Тогда лучше возьмитесь за нее прямо в машине, а я поведу. Попросим сумку у Коксона и отвезем все эти бумаги в Старый полицейский коттедж. Не думаю, что во втором шкафчике есть что-то интересное, но все же посмотрим.

— Даже если мы обнаружим, что не один друг, а многие имеют к Бойтону претензии, — заметил Бентон, — я все же никак не могу представить себе, чтобы какой-то его враг отправился в Сток-Шеверелл, чтобы его убить, проникнув в дом Уэстхоллов, а потом засунул труп в их морозилку. Но копия завещания несомненно должна что-то означать, если только он не хотел всего лишь получить подтверждение, что старик ничего ему лично не оставил. Интересно, почему завещание написано от руки? Элизабет Барнс уже нет. И Грейс Холмс больше не живет в Розмари-коттедже. Дом продается. Но зачем Бойтон пытался с ней связаться? Впрочем, дата завещания вызывает интерес, не правда ли?