Женщина со шрамом - Филлис Джеймс (2010)

Хантингтон-Лодж стоял на высоком утесе примерно в трех милях к западу от Борнмута. Подъехать к нему можно было по недлинной въездной аллее, вьющейся среди огромных кедров и кустов рододендрона и подходящей прямо к внушительному, с колоннами, главному входу. В целом приятных пропорций здание было испорчено современной пристройкой в стиле модерн и, слева, обширной стоянкой для машин. Большая забота была проявлена, чтобы не расстраивать посетителей такими выражениями, как «интернат для престарелых», «для удалившихся на покой», «инвалидный», «приют». Бронзовая доска, ярко начищенная и скромно укрепленная на стене сбоку от чугунных ворот, просто указывала название этого дома. На звук дверного звонка быстро вышел слуга в короткой белой куртке, который подвел Дэлглиша к столу администратора в противоположном конце вестибюля. Там седовласая женщина, с безупречной прической, в костюме-двойке и в жемчугах, нашла его имя в книге ожидаемых посетителей и сообщила, что мистер Кершо ждет его и что он находится в комнате на втором этаже, которая называется «Вид на море». Что предпочитает мистер Дэлглиш — пройти туда по лестнице или подняться на лифте? Чарлз проводит его наверх.

Выбрав лестницу, Дэлглиш последовал за молодым человеком, открывшим ему дверь, по широким ступеням красного дерева. Стены лестничной клетки и коридора над ней были увешаны акварелями, гравюрами и парой литографий, а на небольших столиках у стен располагались вазы с цветами и тщательно расставленные фарфоровые безделушки, в большинстве своем слащаво сентиментальные. Все в Хантингтон-Лодже, с его безупречной чистотой, выглядело безличным и — с точки зрения Дэлглиша — угнетающим. Любое учреждение, отделявшее людей друг от друга, каким бы необходимым и доброжелательным такое отделение ни представлялось, порождало у него чувство неловкости, которое он мог объяснить себе воспоминаниями о давних днях, проведенных в подготовительной школе-пансионе.

Его провожатому не понадобилось стучать в дверь «Вида на море». Ее открыл Филип Кершо, опиравшийся на костыль и уже поджидавший Дэлглиша. Чарлз незаметно удалился. Кершо пожал Дэлглишу руку и отступил в сторону, сказав:

— Проходите, пожалуйста. Вы приехали, разумеется, поговорить о смерти Кэндаси Уэстхолл. Мне не показали ее признание, но Маркус звонил в нашу контору в Пуле, и мой брат позвонил мне сюда. Очень любезно, что вы договорились со мной о приезде заранее. С приближением смерти человек утрачивает вкус к сюрпризам. Сам я обычно сижу в этом кресле у камина. Если вам не трудно пододвинуть сюда второе кресло, думаю, вы найдете его довольно удобным.

Они уселись, и Дэлглиш положил портфель на столик между ними. Ему подумалось, что Филипа Кершо до времени состарила болезнь. Редкие волосы были тщательно зачесаны на голове, отмеченной многими шрамами — возможно, следами давних падений. Желтоватая кожа обтягивала острые кости лица, которое когда-то, видимо, было красивым, но сейчас все было покрыто пятнышками и исчерчено морщинами, словно иероглифами, нанесенными возрастом. Он был одет очень тщательно, будто пожилой жених, но морщинистая шея поднималась из белоснежного воротничка, который был по меньшей мере на размер больше, чем нужно. Он выглядел легкоранимым и вызывал жалость, но его рукопожатие оказалось крепким, хотя рука была холодна, а когда он говорил, его низкий голос звучал негромко, но предложения он строил четко и без видимого труда.