Женщина со шрамом - Филлис Джеймс (2010)

— Нет смысла сейчас решать, — ответил он, — захотим ли мы остаться здесь с ребенком, когда мы даже не знаем, сможет ли клиника дальше существовать. Кто теперь захочет сюда приехать? Ты захотела бы спать в той комнате?

Бросив взгляд на мужа, Ким увидела, что его черты на миг отвердели, как бы подчеркивая его решимость. И тут дверь отворилась, и, обернувшись, они увидели перед собой мистера Чандлера-Пауэлла.

5

Взглянув на часы, Чандлер-Пауэлл увидел, что уже без двадцати два. Вероятно, ему теперь следует поговорить с Бостоками, уединившимися на кухне. Нужно было еще раз проверить, полностью ли оправилась Кимберли, и убедиться, что они вернулись мыслями к еде насущной. Никто с утра еще ничего не ел. Шесть часов, прошедшие с момента обнаружения убийства, показались вечностью, в которой происходили мелкие, не связанные меж собой события, вспоминающиеся с необычайной ясностью в пустынном пространстве несчетного времени. Вот он опечатывает место убийства, как указал ему старший инспектор Уэтстон; отыскивает катушку самой широкой липкой ленты в дальних закоулках своего письменного стола, забывает закрепить конец — и лента отскакивает назад, так что катушкой теперь нельзя пользоваться; Хелина забирает у него катушку и все исправляет; по ее совету он ставит свои инициалы на ленте, чтобы никто ее не подменил. Он не сознавал, что становится все светлее, не замечал, как полная тьма превращается в серое зимнее утро, не слышал редких порывов угасающего ветра, отдававшихся эхом беспорядочных орудийных залпов. Несмотря на провалы в памяти, на путаницу во времени, Джордж был уверен, что ему удалось сделать то, чего от него ожидали: справиться с истерикой миссис Скеффингтон, осмотреть Кимберли Босток и распорядиться, чтобы о ней позаботились, сделать попытку добиться, чтобы все сохраняли спокойствие в бесконечные часы ожидания, пока прибудет дорсетская полиция.

Запах горячего кофе пропитал дом насквозь и, казалось, усиливался с каждым часом. И почему это он всегда считал, что запах кофе успокаивает? Джордж задавал себе вопрос, сможет ли он когда-нибудь ощущать этот запах без того, чтобы его не пронзила боль воспоминания о провале? Знакомые лица стали лицами чужаков, словно высеченными из камня, похожими на лица пациентов, терпящих неожиданную боль, траурными лицами, столь же неестественно мрачными, как лица людей, явившихся на похороны и желающих принять должный вид для участия в прощании с малознакомым человеком, о ком не сожалеют, но который в смерти вдруг обрел пугающую власть. Отекшее, в пятнах лицо Флавии, ее припухшие веки, глаза, потускневшие от слез. А он ведь так и не видел ее плачущей, и единственные слова, которые он запомнил, поразили его своей раздражающей неуместностью: «Ты сделал такую замечательную работу. И вот теперь она никогда ее не увидит, а ведь она так долго этого ждала. Все это время и все твое умение пропали даром. Просто пропали даром!»

Они оба потеряли пациентку: это единственная смерть, случившаяся в его клинике в Маноре. Были ли слезы Флавии вызваны крушением надежд или его провалом? Не могли же они быть слезами горя?