Падшие - Дэвид Балдаччи (2019)

– Он как-то описывал мне себя как маленького человека, в котором постоянно развивали комплекс неудачника. И еще сказал, что, когда у маленького человека есть возможность дать сдачи, этим надо пользоваться. Думаю, именно по этой причине он передал через меня телефон адвоката для Эмбер, чтобы она могла выставить иск «Максусу». Он ненавидит «богатеньких буратин», как сам выражается. Да и Элис Мартин говорила, что его отец, Фред, очень плохо обращался и с ним, и с его матерью. На похоронах Тэд мне то же самое рассказывал. Может, и это сказалось. Сам готов подписаться под фактом, что Фред Росс – крайне неприятный тип. Желание избавиться от клейма неудачника да плюс перспектива поднять немереные деньги – чем не мотив? Или же к нему подъехали просто из-за того, что он глава фулфилмент-центра – лучшего прикрытия для подобных делишек и не сыщешь…

– Декер, то, что вы проделали, – это просто нечто! – Кемпер ненадолго примолкла. – А теперь за мной ответная услуга. Я выяснила, что вам хотелось знать про Рэнди Хааса.

– Это который в предсмертных судорогах ухитрился выставить убийцами двух ваших агентов?

– Вы спрашивали, осталась ли у него семья и не был ли он уже смертельно болен. Так вот, в обоих случаях вы правы. Он оставил после себя жену с двумя малыми детьми, а у него самого был рак поджелудочной железы. В поздней стадии. Ему оставалось жить от силы два месяца.

– А что жена с детьми? Как у них дела?

– Похоже, что им неожиданно привалила нехилая сумма. Живут в Калифорнии, в Бель-Эйр[40], в доме за три миллиона.

– И как они это объясняют?

– Страховка. Полис на десять миллионов долларов.

– Ничего себе!

– Это уж точно. Тем не менее возмещение полностью выплачено.

– Хорошо, но я сильно сомневаюсь, что при оформлении страховки в графе «род занятий» Хаас написал «наркодилер». И никогда не поверю, что нормальная страховая компания выписала бы ему полис на такую огромную сумму. Он же был практически при смерти!

– Полис оформлен не американской компанией. Это какая-то заморская фирма, которую мы попытались «пробить», но сразу же уперлись в каменную стену. Это мог быть просто способ расплатиться с его семьей за то, что он подставил моих агентов.

– И тут страхование жизни, – задумчиво проговорил Декер.

– Вот именно. Но почему вы сразу решили, что Хаас мог быть смертельно болен?

– Потому что я был уверен, что про ваших ребят он соврал. Нисколько они не скурвились. По-моему, просто набрели тут, в Бэронвилле, на что-то такое, из-за чего их понадобилось срочно вывести из игры. А Хаас, который и так уже был практически мертвец, да еще с семьей, о которой надо заботиться, оказался в этом деле очень кстати. Он заставил вас думать, что они преступники, в то время как настоящие преступники – это те, кто их убил. И те, кто заплатил его семье за его заведомо ложное заявление. Скорее всего смертельную дозу морфина он ввел себе сам.

– Ладно, выходит, в Бэронвилле действует группировка, которая занимается распространением фентанила в особо крупных масштабах. И использует в качестве перевалочной базы местный фулфилмент-центр. Какова, по-вашему, здесь роль Росса?

– Должно быть, он забирает фентанил из центра и распространяет по конкретным адресам. В кабинете у него лежит спортивная сумка. Я уже выяснил, что после работы он каждый раз отправляется на тренировку. Но зачем таскать с собой тренировочные шмотки, когда в спортзале есть раздевалка с запирающимися шкафчиками? В конце концов, почему нельзя просто держать эту сумку в машине?

– Ну ведь у них тут вроде досмотр на выходе, где проверяют сумки и прочие вещи?

– У них здесь только металлоискатели, порошок в пластиковых бутылках на них не звенит. Да, сумки досматривают, но готов поспорить, что у его сумки – двойное дно. Я открывал ее, когда пролез к нему в кабинет, и она показалась мне больно уж мелковатой для таких наружных размеров. А чтобы спрятать такие флакончики, много места не надо.