Падшие - Дэвид Балдаччи (2019)

– Семь, – поправила его Лесситер. – Вы, должно быть, пропустили ту мамашу с малолетней девчонкой на заднем сиденье. Она как раз получала дозу от парня на последнем светофоре перед детским садиком.

– И вы просто проехали мимо? – изумился Декер.

– Если я буду тормозить возле каждого дилера, у меня не останется времени, чтобы поесть, поспать или сходить в туалет. Я случайно знаю эту тетку. Она сразу не употребляет. Ширнется потом, дома, когда муженек будет рядом. Он и за ней проследит, и за девчонкой.

– А что тут вообще за наркота в ходу?

– Обычно оксиконтин, фентанил[9]. А теперь еще и обычный героин, хотя фентанил гораздо сильнее.

– Наверное, здорово портит вам статистику.

– Ну да. Что только народ не делает, чтобы денег добыть на дозу… Лезет в дома к соседям – берут то, что можно быстро вдуть за наличные. Или сын тырит у матери деньги с карточки. Или бабуля ломает внучкину копилку. Как с ума посходили, каждый день что-нибудь в этом духе.

– А героин, наверное, так популярен, потому что идет где-то по полсотни «баков» за грамм, а действует дольше фентанила или оксиконтина. Сколько там сейчас просят за таблетку на улице, восемьдесят?

– Черт, да теперь эти «колеса» и не надо покупать на улице! Доставят на дом, как пиццу. Добыть хоть в обычной аптеке можно, хоть у бойскаутского вожатого. Каналов хватает, все-таки формально лекарство. Толкут их и нюхают или колются. Фентаниловые пластыри даже просто жуют – вместо того чтоб на себя лепить.

– Может, та отметина у парня как раз от такого пластыря…

Она кивнула:

– Не исключено. Статистика по передозам жуткая, на семьдесят процентов больше, чем в прошлом году. Последние десять случаев, которые мы расследовали, – все с людьми старше шестидесяти пяти. Кое-кто называет это «пенсия ржавого пояса»[10].

– Я-то ушел из полиции в Огайо еще до того, как началась вся эта опиоидная свистопляска, но мы уже тогда называли это «зомби-апокалипсис».

– Вот потому-то мы постоянно и таскаем с собой наркан[11].

– Передозников откачивать?

Лесситер снова кивнула:

– В городском совете у нас добрые самаритяне, издали такой закон, по которому ты можешь сообщить «Скорой», что у тебя передоз, и ничего тебе за это не будет – пусть ты даже такой наркоман, на котором пробы негде ставить. Та тетка в машине? У ее мужа дома тоже аптечка с нарканом. Наркологический центр стал бесплатно раздавать их всем желающим. Кто-то считает, что это просто потворство. Я же скажу, что пока мы в корне не разобрались с ситуацией, так лучше уж пусть люди просто остаются живы. У нас целая армия наркотов – и наркологическая больничка на двадцать коек. Скажите, это нормально? По-моему, городу давно уже они по барабану. Они не хотят тратить бюджетные доллары, которых у них все равно нет, на тех людей, которые, как они думают, вообще не заслуживают внимания. Они чего-то слышали про метадоновые центры и считают, что метадон выдают наркоманам только для того, чтобы те продолжали балдеть, а не для того, чтобы лечиться. Они не желают видеть вокруг себя «этих», но им и в голову не приходит, что «эти» в любой момент могут оказаться в их собственной семье, если вообще уже не оказались. Так что многие говорят: пусть себе дохнут, скатертью дорога.

– Но только не вы?

– Не тот у меня случай, чтобы оставаться в стороне, Декер. Так что да, я не могу сказать такого живому человеку.

– Что-то в семье? – осторожно поинтересовался он.

– Замнем эту тему, – отрезала Лесситер.

Когда они подошли к дверям автосервиса, Декер сказал:

– Раз уж миссис Мартин преподавала у вас в воскресной школе, то, насколько я понимаю, здесь вы и выросли?

– Да, здесь. Хотя универ закончила в Филли[12]. Степень по уголовному праву в Темпл. Потом вернулась сюда, поступила на службу в полицию, четыре года отработала на улице, сдала экзамены, получила сержанта, теперь вот детектив.

– Довольно быстрая карьера.