Нарушенная заповедь - Ирина Грин (2017)

«Как иерихонская труба», – подумала Кристина. Это бабушка так ее называла: ты моя иерихонская труба. А Кристина недоумевала – почему труба? Из-за роста? И представляла себя заводской трубой, той, которую видно из окна спальни. На праздники – День Победы и 1-е Мая – к ней прикрепляли флаг… А бабушка… И тут Кристина увидела бабушку. С аккуратной стрижкой, в своем любимом платье, она улыбалась. Только бабушка могла так улыбаться – она сияла, затопляя этим сиянием весь окружающий мир.

«Боже!» – Она протянула руки, чтобы заключить внучку в свои объятия.

С помощью этого самого «Боже» бабушка, подобно героине Ильфа и Петрова, выражала весь спектр своих эмоций.

«Накажет тебя Господь за то, что поминаешь имя Его всуе, – постоянно одергивала ее баба Маша, соседка по лестничной клетке», – нашлет смерть лютую.

Но Бог, судя по всему, бабушку любил. И смерть ей послал добрую. Кристине всегда хотелось умереть именно так: подстричься накануне у любимого мастера, надеть любимое платье с вологодскими кружевами (настоящая классика никогда не выйдет из моды), туфли (обязательно на каблучке не меньше четырех сантиметров), поставить на допотопный проигрыватель виниловую пластинку (альбом Битлз), сесть в кресло и со спокойной улыбкой на губах отчалить на ладье Харона в последнее путешествие.

Бабушка вдруг исчезла, и Кристина увидела море. Почему море, ведь сейчас зима? Когда-то в детстве бабушка приучила ее каждое летнее утро начинать с купания в море. Эта привычка со временем стала единственной отдушиной в ее мире, сосредоточенном вокруг рабочего стола и компьютера, чем-то вроде воздушного кармана на идущем ко дну судне, который помогает выжить попавшим в кораблекрушение.

Аккуратно сложив на пирсе одежду, Кристина поежилась от свежего утреннего бриза и подошла к ведущему в воду металлическому трапу. Ступенька…вторая…третья… Вперед! Тело мгновенно напрягается и тут же будто растворяется в воде. И уже нет ее, Кристины, а только эта теплая, бархатистая на ощупь вода, окрашенная восходящим солнцем в опалово-карминный цвет. Кристина набирает полные пригоршни этого сияющего великолепия. Вода лениво, будто нехотя, стекает по запястьям, ручейками просачивается между пальцев, а в ладонях остается бодрость, уверенность и радость – драгоценный подарок моря.

«Завидую я тебе, Кристинка, – сказала как-то соседка, – я вот никак не выкрою времени, чтобы сходить на море!»

Конечно, можно поспорить, рассказать, что при желании время выкроится всегда. Но спорить не хотелось – уж слишком ясно слышался в ее словах неприкрытый подтекст: конечно, ни семьи, ни детей. Можно плавать в свое удовольствие сколько хочешь…

Когда-то Кристина, может, и хотела завести семью и детей, но, похоже, желание это не было взаимным. В народе подобное невезение называют венцом безбрачия, но Кристина считала, что, скорее, дело в изначально завышенной планке.

«Падать – так с коня вороного» – так любила говорить бабушка, и Кристина ждала своего вороного, отметая все прочие масти. И однажды дождалась. Талантливого музыканта с волосами цвета воронова крыла до плеч и глазами, напоминающими предгрозовое небо. Кристина увидела его впервые здесь же, в парке, летним воскресным днем.

Она тогда заканчивала институт и, засидевшись допоздна над дипломом, смогла выбраться на море позже, чем обычно. Когда оно уже пахнет шашлыками, а его размеренное дыхание заглушают звуки музыки, несущиеся из ресторанчиков, подобно ласточкиным гнездам облепившим берег. Все эти неотъемлемые атрибуты курортного сезона раздражали, но Кристина принимала их как должное – не бороться же с ветряными мельницами. Ну, подумаешь, вместо СПА-салона по ошибке забрела в душевую в студенческой общаге. Сама виновата – в следующий раз надо спать поменьше.