Человек среди людей - Яков Коломинский (1973)

Одним из самых боевых на XVIII Международном психологическом конгрессе был наш 35-й симпозиум, который организовали советский психолог Лидия Ильинична Божович и американец Ю. Бронфенбреннер. Полемика начинается уже с названия, напечатанного на голубом, таком мирном на первый взгляд квадрате обложки книги материалов. По-русски оно звучит так: «Формирование личности в коллективе». В английском варианте: «Социальные факторы развития личности»… Оказывается, в английском языке нет слова «коллектив», а в буржуазной социальной психологии, где так подробно описываются всевозможные группы, нет этого, может быть, самого важного понятия.

Как же так, групп сколько угодно, а коллектива нет? Что же в таком случае группа и что такое коллектив? Опять горячая точка. Настолько горячая, что на III съезде психологов в Киеве, когда я после доклада прочитал поступивший мне вопрос: «Что такое коллектив?», в аудитории раздался смех. Горький смех. Этот вопрос регулярно всплывал на всех «социальных» секциях съезда, и уже все потеряли надежду на его разрешение.

Теперь, когда дискуссионные страсти улеглись, мне даже как-то не совсем понятно, почему мы так запутали проблему, которую с таким блеском решил Антон Семенович Макаренко почти сорок лет назад. Недаром Антон Семенович Макаренко, с чьим именем привычно связываются такие определения, как великий педагог и выдающийся писатель, теперь признан во всем мире и как крупнейший социальный психолог. Характерно в этом отношении замечание профессора Ю. Бронфенбреннера: опыт Макаренко превосходит все то, что дали западные социальные психологи за последние тридцать лет.

Прежде всего Макаренко резко возражал против смешения понятий группы и коллектива. Конечно, всякий коллектив — это группа. Но не всякая группа — коллектив. Чтобы стать коллективом, группе надо пройти непростой путь развития и на этом пути приобрести целый ансамбль признаков и качеств.

Что же делает просто группу коллективом?

Известный исследователь тридцатых годов Залужный отвечает на этот вопрос так: «Мы называем коллективом такую взаимодействующую группу лиц, которая выявила свою способность совокупно реагировать на тот или иной раздражитель или на целый комплекс раздражителей».

Выходит, и наши соседи по купе — тоже коллектив? Ведь они будут «совокупно реагировать», если, например, в вагоне вдруг внезапно погаснет свет или произойдет еще что-нибудь неожиданное.

Недаром Антон Семенович едко высмеивал подобные определения. «Для всякого непредубежденного человека, — говорил он, — очевидно, что это определение коллектива лягушек, обезьян, моллюсков, полипов, кого хотите, но только не коллектива людей…

Коллектив — это есть целеустремленный комплекс личностей, организованных, обладающих органами коллектива. А там, где есть организация коллектива, там есть органы коллектива, там есть организация уполномоченных лиц, доверенных коллектива, и вопрос отношения товарища к товарищу — это не вопрос дружбы, не вопрос любви, не вопрос соседства, а это вопрос ответственной зависимости» (подчеркнуто мною. — Я. К.).

Некоторые на основании подчеркнутой части макаренковского определения думают, что Антон Семенович вообще игнорирует личные отношения между членами коллектива и сводит все к «ответственной зависимости». Достаточно прочитать одну только «Педагогическую поэму», чтобы понять, что дело обстоит совсем иначе. Как никто другой, умел он учитывать при организации коллектива и дружбу, и любовь, и соседство, и еще многое другое.

Вспомните хотя бы одну из деталей завоевания Куряжа.

«Комсомольцами, — пишет Макаренко, — замечательно были составлены новые отряды. Гений Жорки, Горьковского и Жевелия позволил им развести куряжан по отрядам с аптекарской точностью, принять во внимание узы дружбы и бездны ненависти, характеры, наклонности, стремления и уклонения. Недаром в течение двух недель передовой сводный ходил по спальням.