Душа зла - Максим Шаттам (2015)

— Меня самого это очень занимает: неоткуда волосу было взяться на чистом нижнем белье; все великолепным образом сходится; уверяю тебя, Карл, этим бельем воспользовался убийца, не имея сил сдержаться. А найденная на месте убийства собачья шерсть только подтверждает мою догадку: ведь у Камелии не было никакого домашнего животного. Мы взяли след и должны использовать то, что нашли.

Карл пожал плечами и резюмировал:

— Может быть, ты ожидал больше информации, поэтому мне жаль: мы делаем все, что можем.

Бролен приоткрыл дверь и остановился на пороге.

— Это очень много, Карл. Тем более что вам удалось сделать это всего за несколько часов. Еще раз спасибо.

Шерстинки собаки, покрытые мышьяковым мылом и карбонатом калия. Хороший отправной пункт, но при мысли о том, какой путь пришлось проделать, чтобы оказаться в этой исходной точке, у Бролена закружилась голова.

Он вышел, вновь поблагодарив Карла Диместро, круги вокруг глаз которого напоминали черные лужи на пляжах Флориды.

Надо было действовать очень быстро.

64

Несмотря на сиявшее в безоблачном небе солнце, было холодно. При каждом выдохе изо рта Джульет поднималось облачко пара, ветер подхватывал его и растворял в холодном послеполуденном воздухе.

Она ехала на восток, в глубь Орегона, пока не добралась до изборожденного скалами и ущельями края, где городом называют любую общину, состоящую из десяти домов, где еще сохранились густые бескрайние леса с дикими животными, для которых человека попросту не существует. Прежде чем съехать с шоссе на ухабистую проселочную дорогу, Джульет остановилась и дождалась «Форда» с двумя ее ангелами-хранителями. Она договорилась с ними о возможности несколько часов побыть наедине с собой, ведь в этом затерянном месте с ней ничего не могло случиться, и полицейские должны были ждать ее у начала единственной дороги, ведущей на скалистый мыс. Сопереживая девушке, но при этом крайне неохотно, копы согласились.

Теперь, поставив ногу на камень, Джульет склонилась над пропастью и с восхищением наблюдала за черной лентой Колумбии, распростершейся двадцатью метрами ниже. Река спокойно несла свои воды через весь штат, прорезала насквозь бесконечные леса, пробиралась между мрачных скалистых ущелий, чтобы в конце концов добраться до цивилизации и, подхватив корабли с тоннами грузов, увлечь их к океану.

Джульет держала в руке черную урну — это было все, что осталось от ее Камелии. Родителей подруги уже давно не было на свете, а остатки семьи жили далеко, на восточном побережье, и не общались с ней по причине глубоких религиозных убеждений, предписывавших игнорировать Камелию из-за ее поведения и привычек — вопреки необходимости возлюбить и прощать. Ее бывший муж Стивен присутствовал на кремации, однако прах подруги отдали Джульет.

Камелия часто шутила по поводу собственной смерти, уверяя, что станет свободной, только когда закончит земной путь. Говорила, что, если ветер унесет ее прах, она наконец-то сможет взлететь. Превратившись в тысячи пылинок, отправится путешествовать по небесам и увидит весь мир, чтобы в конце концов упокоиться одновременно всюду. Станет реками, деревьями, океаном и даже, быть может, могучими пассатами, если удача и природа будут ей в этом сопутствовать. То и дело возникая перед мысленным взором Джульет, лицо подруги словно отражалось в водах Колумбии. Ощущение ее присутствия было настолько явственным, что Джульет даже пришлось закрыть глаза. Ветер насвистывал ей в уши мелодию уходящего времени.

Она взобралась на скалу справа. Джульет знала, что теперь стоит на краю крутого обрыва и бездна готова принять ее, стоит ей оступиться. Но не боялась этого.

Открыв глаза, она сняла крышку и вытянула руку с урной над пропастью.

— Я люблю тебя…