Лабиринт Осириса - Пол Сассман (2013)

– Подозрительное дело. Редко, но случается, что вода портится после глубинных подвижек, но событие должно быть масштаба землетрясения, однако ни о чем подобном мы не слышали. И еще тот факт, что все колодцы принадлежали коптам.

Омар сделал еще глоток спрайта и, отставив банку, принялся методично разворачивать «кит-кат», разрезая ногтем большого пальца фольгу между вафлями.

– Хочешь, чтобы я попробовал разобраться? – Он отломил одну вафлю и протянул Халифе.

– Если не возражаешь.

– Нисколько. Ты меня заинтересовал.

– Я могу съездить, взять образцы, если тебе так легче.

– Будет легче, если я все сделаю сам. Дай мне шанс взглянуть на местность, посмотреть, не найдется ли какого-нибудь геологического объяснения. Но на это может потребоваться несколько дней.

– Когда угодно. Спешки никакой нет. Я тебе заплачу за бензин.

Омар отмахнулся.

– Я и так тебе задолжал за «кит-кат» и за спрайт. Считай, что мы квиты.

– Не очень-то это по-честному.

– Мы в Египте, дружок. А в Египте ничего по-честному не бывает. Вот, например, ты съел одну вафлю, а я три.

Омар подмигнул приятелю и отправил в рот последнюю вафельку.

– Мубарак ушел, а несправедливость осталась, – добавил он, со вкусом пережевывая вафлю. – Просто душа болит.

Халифа улыбнулся, и оба замолчали, глядя на озеро и слушая ставшие редкими свистки: туристы, поняв, что от них требуется, покидали территорию храмового комплекса и собирались у поджидавших их автобусов. Халифа допил кока-колу, съел свою вафлю и закурил сигарету. Взгляд задержался на лоскуте открытого неба над громоздившимся ввысь прямоугольником десятого пилона. Когда он бывал здесь в это же время в прошлом году, этот лоскут осенял его старый дом, стоявший в ряду таких же невзрачных бетонных кубиков, выстроившихся, словно потрепанные временем надгробия на кладбищенской аллее. Приезжая в Карнак в прежние времена, он всегда заворачивал к пилону, звонил по мобильнику домой и, кто бы ни подходил, просил высунуться из окна гостиной и помахать рукой. Детская игра, но в нее не уставали играть, особенно Али. Халифе запомнился один случай, когда мальчик стал размахивать большим листом бумаги, на котором написал: «Папа, мы тебя любим!» Халифа жалел, что не сделал фотографию. Надо было столько всего заснять. А теперь это ушло навсегда, остались только пустое небо и канава, полная сфинксов. Прогресс? У Халифы такого ощущения явно не было.

– Мне пора возвращаться к работе, – сказал Омар, допивая спрайт и поднимаясь на ноги. – Надо взять еще несколько образцов, и, боюсь, меня не оценят, если я буду здесь плескаться во время представления «Звук и свет».

– Как знать… – Халифа тоже встал. – Может, решат, что ты появился по сценарию. Амон выплывает на священной барке.

– В комбинезоне и шапке? Забавная интерпретация.

Мужчины рассмеялись. По крайней мере рассмеялся Омар. А Халифа только улыбнулся.

– Постараюсь выбраться к колодцам в следующие несколько дней. Сможешь мне выслать детали – куда и как?

– Отправлю по электронной почте, как только вернусь к себе в кабинет.

– Я скажу в лаборатории, что анализ срочный, так что к концу следующей недели получишь какой-то результат.

Халифа поблагодарил приятеля и добавил:

– Вот еще что: я не сомневаюсь, что ферма качает питьевую воду из водопровода Бир-Хашфы незаконно. Они бедные люди, так что сделай одолжение, не говори об этом никому.

– Будет нашим маленьким секретом. – Омар заговорщически постукал себя по носу, а потом обнял Халифу, затем, отстранившись, положил ладони ему на плечи. – У тебя все в порядке?

– Лучше не бывает.

Омар легонько встряхнул приятеля.

– Так в порядке или нет?

На этот раз Халифа ответил не сразу.

– Жить буду.

– Вот и живи, друг мой. Долго и в добром здравии. И того же желаю Зенаб и всем твоим детям.