В длившийся около четырех месяцев полевой сезон он всегда брал с собой только самое необходимое: смену одежды, пару записных книжек и фотокамеру. Другие пожитки оставались в каирской квартире. Там отец хранил дневники, цветные слайды, строгие костюмы, многочисленные археологические находки — во всяком случае, те, которые египетские власти позволили ему держать у себя. Но больше всего он дорожил книгами, несколькими тысячами томов в переплетах из тисненой кожи. Коллекция эта собиралась в течение всей его жизни. С книгами, говаривал отец, любая хибара выглядит настоящим дворцом, они помогают на все смотреть проще.

Оутс предложил подвезти Тэйру, но квартира находилась совсем рядом, к тому же молодая женщина объяснила, что хочет побыть в одиночестве. Предупредив привратника по телефону о ее приходе, Криспин на листе бумаги набросал расположение улиц, отметил крестиком, где находится нужный дом, после чего довел Тэйру до ворот.

— Обязательно позвоните мне, когда вернетесь в отель. И ни в коем случае не задерживайтесь на улицах до темноты. Трагедии с туристским теплоходом более чем достаточно.

Улыбнувшись, он зашагал к зданию посольства.

Близился вечер. На неровные плитки тротуара сквозь зеленую листву падали последние лучи заходившего солнца. Тэйра посмотрела по сторонам: будочки полицейских вдоль ограды посольства, сидящий на бордюре попрошайка, мужчина на проезжей части тянет повозку с дынями. Затем она сверилась с набросанной Оутсом схемой и зашагала по улице.

По словам помощника атташе, эта часть города называлась Гарден-сити, и, проходя под раскидистыми деревьями, Тэйра поняла почему. Вокруг царили тишина и покой, уединенные виллы — наследие колониальных времен — утопали в пышной зелени гибискуса, олеандров, жакаранды. Звонко пели птицы, в воздухе ощущался терпкий запах скошенной травы. Прохожих почти не было, если не считать двух женщин с детскими колясками да мужчины в деловом костюме, по виду чиновника. У ворот некоторых особняков ждали своих хозяев дорогие лимузины, стояли навытяжку полицейские.

Минут через десять Тэйра вышла к бульвару Шарийа Ахмед-паши, на пересечении с которым находился дом отца, построенное в начале века здание с огромными окнами и чугунным кружевом балконных решеток. Апельсиново-желтые когда-то стены давно стали серыми от пыли.

Поднявшись по ступеням, Тэйра толкнула входную дверь и оказалась в просторном, отделанном мрамором вестибюле. За столом у стены сидел пожилой египтянин, скорее всего консьерж. Чтобы объяснить ему цель своего прихода, Тэйре потребовалось перейти на язык жестов. С неясным бормотанием консьерж достал из ящика стола связку ключей, поднялся и движением руки пригласил Тэйру к старенькому лифту.

Квартира отца располагалась на третьем этаже, в самом конце длинного полутемного коридора. Остановившись у двери, египтянин попытался вставить в замочную скважину ключ. Подошел лишь четвертый.

— Спасибо, — сказала Тэйра, когда дверь наконец распахнулась.

Консьерж не шелохнулся.

— Спасибо, — повторила она.

Несколько мгновений оба простояли в неловком молчании. С опозданием сообразив, чего от нее ждут, Тэйра извлекла из сумочки пару банкнот, протянула их мужчине. Тот бросил на бумажки недоуменный взгляд и заковылял по коридору. Когда консьерж скрылся в кабине лифта, она вытащила из замка ключи и ступила в квартиру.

В просторный темный холл выходили пять дверей: кухоньки, ванной, спальни и двух других, от пола до потолка забитых книгами комнат. Жалюзи на окнах были повсюду опущены, от чего жилище казалось давно покинутым. На секунду Тэйре почудился в воздухе запах сигарного дыма, однако эту мысль она тут же отогнала. Нет-нет, какое-нибудь средство для полировки мебели или паркетная мастика.