– Ах да. Тони мне говорил, что вы увлекаетесь такого рода вещами. – Голос его звучал спокойно, чуть ли не равнодушно. Он оперся плечом о стену и протянул руку с сигаретой в сторону кипарисов. – Вон там, да? Они всегда там поют, я помню их со времен, когда еще был мальчишкой. Теперь и не замечаю. И сегодня пел? Пожалуй, рановато для них.

– Только один, и кажется, он замолчал. – Я подавила зевок. – Пойду-ка я укладываться. День был такой длинный, но такой приятный. Может быть, завтра…

Я остановилась на полуслове, потому что он сделал резкое, призывающее к молчанию движение: какой-то звук встревожил его. Я слышала его тоже, но на меня он не подействовал так быстро, как на Стратоса: видимо, даже в расслабляющей спокойной обстановке этот человек был настороже, как лисица.

Мы стояли близко к стене сарая, который я пришла обследовать. Он был сложен из крупных, грубо отесанных камней, в небрежной кладке было множество щелей. Звук, очевидно, донесся из какой-то щели рядом с нами – легкий звук царапанья, потом тихий шорох, как от сыплющегося песка. Какое-то движение в сарае Софии.

Стратос замер, голова поднята. Я увидела в его глазах отблеск огонька сигареты.

– Мне кажется, я что-то слышал. Подождите.

Колин, лихорадочно подумала я, это Колин… но потом поняла, что страх делает меня глупой. Если бы это действительно был Колин, Стратос бы об этом знал, и уж конечно, не сообщал бы мне о присутствии мальчика в сарае. Но если в сарае кто-то был, то я знала, кто это… Нет, я подумала не о Ламбисе, который вполне бы мог тут спрятаться до наступления темноты, чтобы потом как следует обыскать деревню. Мои мысли сразу обратились к Марку. Не было никакой причины для такой моей уверенности, но я настолько ясно представляла себе, что именно он находится там, будто слышала его речь… там, по другую сторону стены, он ждал и прислушивался, пытаясь даже не дышать после этого единственного предательского движения…

Я быстро двинулась прочь по шуршащим под моими ногами камням.

– Я ничего не слышала. Вы теперь обратно? Может быть, это было просто…

Но он уже двинулся вперед, я же была так близко к нему, что видела, как рука его инстинктивно скользнула к бедру. Когда он входил в калитку, я настигла его.

Надо было его как-то остановить, как-то предупредить Марка… Я крикнула:

– Боже мой! Это пистолет? – Я схватила Стратоса за руку, стараясь, чтобы голос мой прозвучал по-женски взволнованно с настоящей дрожью, и, вероятно, это подействовало. – Ради бога! Не надо! – Меня трясло. – Это, наверное, собака. Вы же не можете ее так просто пристрелить! Пожалуйста, господин Алексиакис!

– Если это собака, мисс Феррис, я ее не убью. Прошу вас, отпустите меня… ого!

Теперь ошибки быть не могло, из сарая исходила целая серия звуков. Царапанье и стук, что-то напоминающее кудахтанье и глухой звук падающего с высоты маленького тела. Потом из приоткрытой двери промелькнуло что-то неопределенной формы, с мяуканьем проскользнуло мимо наших ног и исчезло во тьме тропинки.

Стратос остановился, его рука соскользнула с бедра. Он рассмеялся:

– Кот! Вот кто посягнул на собственность моей сестры! Можете успокоиться, мисс Феррис, его я убивать, конечно, не стану.

– Простите, – робко произнесла я. – Глупо было с моей стороны, но пистолеты и всякое прочее оружие приводят меня в ужас. Кроме того, вы могли ушибиться… Слава тебе, Господи, все кончилось благополучно! Я недавно разговаривала с этим котом на тропинке: он, должно быть, ловил крыс.

– Дело полезное, – живо отозвался Стратос. – Зять держит там для приманки перепелку. Коты до нее добраться не могут, но все время пытаются. А теперь мы закроем сарай, правильно?

Он плотно закрыл дверь и вышел на улицу. Обратно в гостиницу мы пришли вместе.

Двор Софии казался темнее обычного. Дверь сарая была все еще закрыта. Кот убежал, а соловей в кипарисах молчал. Надтреснутый колокол где-то в гавани пробил три.