Седьмая чаша - Кристофер Сэнсом (2010)

— Не знаю. По мне, так и Годдард тоже не подходит на роль убийцы. Ну не укладывается все как-то.

— Согласен. Доктор Годдард все больше и больше предстает перед нами как человек, которого больше волнуют деньги и положение, а вовсе не какие-то религиозные материи.

— В отличие от нашего безгрешного брата, коронера Харснета, — кисло усмехнулся Барак.

— Он не так уж плох. В нем есть и много хорошего.

— Он что, уже успел и вас обратить в свою веру? Вы тоже стали истинным праведником? — Барак фыркнул. — Как вообще можно верить в божественное всепрощение после того, что мы видели сегодня в таверне?

— В ответ на твой вопрос многие могли бы сказать, что Бог дарует человеку свободу выбора, и если он использует ее не во благо, а во зло, это вина его, а не Бога.

— Расскажите об этом миссис Бьюнс.

Когда мы свернули на Канцлер-лейн, я вспомнил о том, что согласился навестить Адама Кайта. А еще я должен был попросить Гая осмотреть Кантрелла. Мне был понятен страх этого молодого человека. А вдруг Гай и вправду скажет, что ему суждено окончательно ослепнуть?

Мы отвели лошадей в конюшню и вошли в дом. Как только я открыл дверь, ко мне метнулась Джоан.

— Приходила Маргарет, служанка Дороти Эллиард, с сообщением от хозяйки.

У меня оборвалось сердце.

— С ней что-то случилось?

— Нет, с ней все в порядке. Но в ее гостиной лежит мастер Билкнэп. Ему стало плохо, и он упал прямо у ее порога. Маргарет говорит, что он находится при последнем издыхании.

— Билкнэп? — переспросил я, не веря своим ушам. — Но они с Дороти почти не знакомы.

— Так сказала Маргарет. Она была здесь полчаса назад и просила, чтобы вы пришли сразу, как только вернетесь.

— Я пойду сейчас же.

Я распахнул дверь и торопливо зашагал по тропинке, ведущей к Линкольнс-Инн, окна которого с наступлением темноты осветились. Мне открыла Маргарет. На ее пухленьком лице читалось возбуждение.

— Что случилось? — с порога спросил я.

— Днем я услышала стук в дверь, а когда открыла, увидела мужчину в адвокатской мантии, лежавшего прямо у нашего порога. Хозяйка позвала повара и велела ему перетащить этого беднягу на кровать. Она говорит, что вы его знаете…

— Я здесь! — крикнула Дороти из гостиной.

— Пойду я, пожалуй, к нему, сэр, уж больно он плох, — сказала Маргарет и убежала, шурша юбками.

Я вошел в гостиную. Дороти сидела у огня и смотрела на поврежденный угол деревянного фриза.

— Нужно его отремонтировать, — проговорила она. — Теперь, когда я провожу тут так много времени, он меня раздражает.

Женщина была бледна, и я видел, что ей стоит больших трудов сохранять спокойствие.

— Спасибо, что пришел, Мэтью.

— Что произошло? Почему Билкнэп в твоем доме?

— Маргарет нашла его лежащим у нашего порога и позвала меня. Он хватал воздух ртом и был белый, как простыня.

Голос Дороти слегка дрожал, и я понял, что вид человека в адвокатской мантии, скорчившегося на земле, напомнил ей убитого Роджера, лежавшего у фонтана. Чертов Билкнэп!

— Маргарет сказала, что ты велела перенести его на кровать.

Дороти развела руками.

— А что мне оставалось делать? Он сказал, что умирает, и попросил помощи. Вот я и помогла, хотя едва знала его, да и отношусь к нему не лучше, чем ты.

— Он знал, что женщина не откажет ему в помощи. — Размышляя, я наморщил лоб. — Пойду-ка я к нему.

— Мэтью, прошу тебя, не будь слишком грубым, — попросила Дороти. — Мне кажется, он очень болен.

— Поглядим.