Седьмая чаша - Кристофер Сэнсом (2010)

Коронер окинул взглядом резной фриз над камином, с которого смотрели головы животных, и, причмокнув губами, проговорил:

— Ишь ты, стоящая вещица!

Дороти посмотрела в том же направлении.

— Она сломалась, когда мы переехали обратно сюда, — бесцветным голосом сказала она. — Роджер велел починить ее, но работу сделали плохо.

Только теперь я заметил, что нижний угол фриза был действительно выполнен небрежно, да и по цвету отличался от остальной поверхности.

— Все равно она красивая, — сказал Броун.

Я понял, что с его стороны это была неуклюжая попытка наладить контакт с Дороти.

— Могу я присесть? — спросил он.

Дороти махнула рукой в сторону кресла, где недавно сидел я. Коронер задал ей вопросы по поводу загадочного клиента Роджера и о последних передвижениях ее мужа, но ничего нового не услышал. Я заметил, что коронер ничего не записывает, и это обеспокоило меня. Он не был похож на человека с феноменальной памятью.

— У вашего мужа были враги? — спросил Броун.

— Ни одного. Были барристеры, по отношению к которым он испытывал личную антипатию, которым он проиграл или у которых выиграл дела в суде. То же самое можно сказать про всех лондонских барристеров, но они же не убивают своих коллег… — ее голос задрожал, — таким ужасным, отвратительным способом.

— И вы не допускаете мысли о том, что он мог сделать это сам?

Прямота, с которой был задан вопрос, ошеломила меня, но Дороти, наоборот, взвилась.

— Нет, мастер коронер, ни в коем случае! Любой вам скажет, что сама мысль о том, что мой муж мог лишить себя жизни, нелепа. Жаль, что вы не поговорили с другими, прежде чем задавать мне оскорбительные вопросы о том, мог ли мой супруг перерезать глотку самому себе!

Я испытал восхищение по отношению к этой женщине. Сила духа вернулась к ней!

Броун покраснел и встал с кресла.

— Ну ладно, — сухо произнес он, — на сегодня хватит. Мне пора во дворец, к королевскому коронеру.

Он слегка поклонился нам на прощание и вышел. Мы слышали, как с лестницы доносятся его тяжелые шаги.

— Старый жирный индюк! — выпалила Маргарет.

Дороти взглянула на меня. В ее покрасневших глазах застыло отчаяние.

— Похоже, ему все равно, — сказала она. — Бедный мой Роджер!

— Для него это всего лишь новая работа, но обещаю тебе, я с него не слезу.

— Спасибо.

Она положила ладонь на мою руку.

— А теперь я спущусь в контору Роджера и заберу работу, которую он не довел до конца. Если ты не возражаешь.

— Да, сделай милость. И вот еще… Кто-то должен написать нашему сыну. Сообщить Сэмюелю.

— Хочешь, это сделаю я? — участливо спросил я.

— Я не хочу отягощать тебя просьбами.

— Я сделаю все, что в моих силах, Дороти. Ради тебя и ради Роджера.

Выйдя на улицу, я с облегчением заметил Барака, следившего за тем, как тело Роджера, завернутое в мой плащ, грузят на повозку. При виде меня Барак опустил глаза вниз, и, посмотрев туда же, я увидел, что он держит в руках другой плащ, который я сразу же узнал.

— Ты нашел плащ Роджера?

— Да, в оранжерее. По размеру я решил, что он принадлежал именно мастеру Роджеру.

Я поежился. Без собственного плаща мне было холодно и неуютно.

— Ты прошел по следу?

— Так далеко, как смог. Он вел через оранжерею на поля Линкольнс-Инн, но там снег уже сошел.

— В карманах что-нибудь было?

— Ключи от дома. Ключ от оранжереи убийца, очевидно, оставил себе. И еще кошелек. Преступник не тронул кошелька, хотя там было почти два фунта.

— А бумаги? Были там какие-нибудь бумаги, записки?

— Ничего такого.

— Вчера вечером он поехал на встречу с новым клиентом в таверну на Вич-стрит.

Барак посмотрел в сторону ограды.

— Значит, его подстерегли где-то на полях. Далековато, чтобы тащить тело. — Хмурясь, он перевел взгляд на меня. — Что, во имя всего святого, происходит?