Ведьмина зима - Кэтрин Арден (2019)

Медведь не ответил прямо. Он посмотрел на звезды за деревьями, глубоко вдохнул запах лета. Она видела, как звезды отражались в его глазе, он словно упивался небом после долгой темноты. Она не хотела понимать ту радость.

— Я много людских поколений провел, скованный на поляне на краю земель брата, — сказал Медведь. — Думаешь, он помогал миру, пока я спал?

— Морозко хотя бы не оставлял после себя разрушений, — сказала Вася. Лошадь рядом с ней истекала кровью, попадающей в воду. — Что ты делал в Москве?

— Развлекался, — спокойно сказал Медведь. — Мой брат тоже так делал когда — то, хоть теперь изображает святого. Когда — то мы были похожи. Мы же близнецы.

— Если хочешь получить мое доверие, это не сработает.

— Но… — Медведь продолжал. — Мой брат думает, что люди и черти могут делить этот мир. Те люди, что распространяются как болезнь, гремят в свои колокола и забывают нас. Мой брат — дурак. Если людей оставить так, то черти пропадут, как и дорога сквозь Полночь, а то и весь мир.

Вася не хотела понимать, почему Медведь так зачарованно смотрел на ночное небо, не хотела соглашаться с ним. Но так и было. Черти по всей Руси были слабыми, как дым. Они охраняли воды, леса и дома руками, что не хватали, разумами, что едва помнили. Она молчала.

— Люди боятся того, чего не понимают, — прошептал Медведь. — Они ранят тебя. Бьют тебя, плюют на тебя, поджигают тебя. Люди будут прогонять все дикое из мира, пока не останется места для ведьмы, чтобы спрятаться. Они сожгут тебя и твой род, — это был ее самый большой страх. Он явно знал об этом. — Но так не должно быть, — продолжил Медведь. — Мы можем спасти чертей, спасти землю между полуднем и полуночью.

— Можем? — голос Васи дрогнул. — Как?

— Идем со мной в Москву, — он снова был на ногах, здоровая сторона его лица была румяной в свете огня. — Помоги мне сбросить колокола с башен, разбить хватку князей. Будь моим союзником, и ты отомстишь врагам. Никто не посмеет насмехаться над тобой.

Медведь был духом, плоти в нем было не больше, чем в деде Грибе, но на поляне он словно пульсировал жизнью.

— Ты убил моего отца, — сказала Вася.

Он развел руками.

— Твой отец сам бросился на мои когти. Мой брат получил твою верность ложью, да? Шепотом, обрывками правды в темноте и голубыми глазами, что так манят девиц?

Она старалась убрать чувства с лица. Уголок его рта приподнялся, он продолжил:

— Но я тут, прошу твоей верности только правдой.

— Если ты говоришь правду, скажи, чего хочешь, — сказала Вася. — И честно.

— Я хочу союзника. Примкни ко мне и получи отмщение. Мы, старые, снова будем править этой землей. Этого хотят черти. Потому багинник принес тебя сюда. Потому они следят. Чтобы ты услышала меня и согласилась.

Он врал?

Она с ужасом задумалась, что может согласиться, выпустить гнев из себя вспышкой жестокости. Она ощущала эхо импульса в фигуре перед ней. Он понимал ее вину, ее печаль, ярость, что обрушилась на голову деда Гриба.

— Да, — прошептал он. — Мы понимаем друг друга. Мы не можем сделать новый мир, не сломав старый.

— Сломав? — сказала Вася. Она едва узнавала свой голос. — Что ты сломаешь, чтобы создать новый мир?

— Только то, что можно восстановить. Подумай. Подумай о девочках, что не попадут на костер.

Она хотела отправиться в Москву с силой и обрушить город. Его дикость звала ее, как и печаль его долгого заключения. Золотая кобылица замерла.

— Я отомщу? — прошептала она.

— Да, — сказал он. — В полной мере.

— Константин Никонович умрет, крича?

Она думала, что он замешкался перед ответом.

— Он умрет.

— Кто еще умрет, Медведь?

— Люди умирают каждый день.