Лунное граффити - Кроули Кэт (2005)

— А если девчонки услышат про работу?

— Не услышат.

— Нет, но все-таки?

Лео просит Дилана подождать нас за столиком. Мы остаемся одни.

— Слушай, идти на дело тебе не обязательно, — говорит он, — но сказать об этом нужно сейчас. После разговора с Джейком роли будут распреде­лены, отказываться будет поздно. У меня претен­зий не будет. У Джейка тоже.

— Знаю.

Лео не из тех, кто скандалит. Я напишу тебе эс­се, я подделаю родительскую записку, я накосты­ляю за тебя тому парню — вот это Лео. Но он не может костылять и подделывать вечно. Не может вносить за меня квартплату.

— Я в деле, — говорю я.

Он кивает. Разговор закончен. Больше Лео спрашивать не будет.

За столиком Дилан рассказывает девчонкам, что мы идем на вечеринку, где можно встретить Тень и Поэта. Джезз и Дэйзи все устраивает, но Люси не проведешь. Она щелкает браслетом и начинает допрос:

— На вечеринку к кому?

Лео отвечает вместо Дилана:

— К другу моего брата.

Она по-прежнему обращается к Дилану:

— Значит, Тень — не из нашей школы?

— По-моему, они с Поэтом окончили двенад­цатый, — вынужден ответить он.

— Так Тень оканчивал двенадцатый у нас?

— Не знаю, — мямлит он.

— Не знаешь? — с нажимом уточняет она.

— Ты что — коп? Ну не помню я.

Мне смешно. Мозги у нее что надо, как сказал бы Берт. Два месяца назад, за день до его смерти, мы обедали в подсобке. Валери позаботилась о хо­лодном пиве для каждого, поэтому язык у меня развязался, и я сказал: «Хватит мне западать на ум­ных пташек».

«Я тоже влюбился в умную пташку», — отве­тил Берт.

«Это точно, — согласился я, указывая на пи­во. — Как ты ее завоевал?»

«Пригласил. — Он сделал глоток. — Она ска­зала “да”».

«Пригласить — полдела. Все самое сложное на­чинается потом».

Мы допивали пиво, облокотившись на коробки с красками. Руки у Берта тряслись, но не больше обычного. Когда зазвенел колокольчик, сообщая о посетителе, он тяжело поднялся и зашаркал в тор­говый зал. Почти сразу послышался грохот, и по полу покатились баллончики. «Со мной все в по­рядке, — сообщил он, когда я прибежал на шум. — Не заметил вот их. К тебе пришли».

Бет с коробкой моих вещей стояла в дверях. Она могла бы выбрать время, когда меня нет и ос­тавить коробку у меня на пороге, или вовсе не воз­вращать, в отместку, — но она не из тех. Ей надо убедиться, что я в порядке, и вернуть то, чем я до­рожу. Альбом Джеффри Смарта — я давал ей по­смотреть. Футболку, которую я сделал в девятом классе на уроке по трафаретной печати. Компакт-диск группы «Рамоунз».

Когда она ушла, Берт посоветовал: «Скажи ей, что хочешь помириться». — «С какой стати? Я не хочу». — «Не посеешь — не пожнешь», — заявил Берт, допивая пиво.

Я стоял за прилавком, прокручивая всевозможные способы помириться, но все они кончались одина­ково: мой отказ что-либо менять и ее уход. В груди у меня стало тесно, будто там столпился весь мир.

Я попросил Берта отпустить меня пораньше, взял баллончик — и мозг отключился, руки ожи­ли, и я вырвался на стену: нарисованное привиде­ние, захлопнутое в банке. Я рассматривал готовый рисунок, зная, что беда не в нехватке воздуха. Бе­да в том, что воздуха крошечной склянки ему хва­лит на всю жизнь. Что же ты, привиденьице? По­чему дал себя загнать?

Джезз уговаривает Люси отстать от Дилана и хочет пихнуть ее под столом. Я в курсе, потому что пинок достается мне.

— Возьми левее, — советую я, и она пробует еще раз. — Еще левее.

Я удовлетворенно наблюдаю, как она дважды попадает в цель.